Сварог еще раз пощупал голову и еще раз скривился от боли.

– Таблетку обезболивающую хотите? – спросила егосидящая напротив рыжеволосая женщина в черном деловом костюме. Она выдвинулаящик стола, достала оттуда шуршащую упаковку с крупными зеленымитаблетками. – От этой чертовой работы у самой частенько головараскалывается, как гнилой орех. Перепробовала всякие таблетки, остановилась наэтих. Действуют быстро и вполне эффективно.

Сварог замешкался, обдумывая, чем ему это может грозить. Ну,отравлением не грозит, отраву он вовремя почувствует, а вот психотропныесредства его магическое умение, скорее всего, как яд не определит. Отрыжеволосой не укрылось его замешательство.

– Боитесь, что подсуну вам некий хитрый препарат, откоторого развязывается язык и притупляется воля? – она улыбнулась какой-товымученной улыбкой. И вообще, у нее были глаза смертельно уставшегочеловека. – Значит, есть что скрывать? Ну шучу, шучу. Всем нам есть чтоскрывать. Могу поклясться и побожиться, что таблеточки чистые, ежели вы,конечно, готовы моим клятвам поверить. А могу просто сообщить вам, если сами недогадались, что вы находитесь в милиции. А у нас, увы, как-то вот не заведенобаловаться всякой хитрой химией. Может быть, другие службы и прибегают к эдакимметодам дознания, чего не знаю – не скажу. Мы же развязываем языки совсемдругими способами, все больше по старинке работаем, ну уж так историческисложилось. Так что берете пилюлю или предпочитаете помучиться? Витя малостьперестарался – ну, тот, который вас по головушке приголубил.

– Давайте вашу пилюлю, – пробормотал Сварог. Будьчто будет, но уж очень голова болит. Настолько болит, что нет никаких силвозмущаться, требовать врача, требовать объяснить, за что задержали, ироды,требовать консула и представителей свободной прессы.

Рыжеволосая выдавила на ладонь одну таблетку, налила встакан воды из графина, подошла к Сварогу. Положила таблетку ему на высунутыйязык, поднесла ко рту стакан с водой. Со скованными за спиной руками Сварогусамому забрасывать в рот таблетки было как-то не больно сподручно.

Проглотив пилюлю, Сварог откинулся на спинку стула (славабогу, хоть посадили не на прикрученный к полу табурет), закрыл глаза. Он вдругподумал о том, что хрен с ними, с подавленной волей и развязавшимся языком,лишь бы голова перестала разламываться. А то совершенно невозможнососредоточиться ни на чем. И еще неизвестно, сумеет ли он в таком состояниивспомнить и воспроизвести хоть какое-нибудь завалящее заклинание…

А очухался Сварог в «уазике», скованный наручниками и этимиже наручниками пристегнутый к какой-то скобе – видимо, чтобы не свалился на полот дорожной болтанки. Очухавшись, понял, насколько же ему плохо. Кузов «уазика»хранил запахи предыдущих «счастливцев», побывавших здесь до Сварога, и сииблагоухания улучшению самочувствия отнюдь не способствовали. Что-то затевать вподобном состоянии было крайне неразумно, надо было хоть немного прийти в себя,а то свалишься в обморок в самый неподходящий момент и этим добьешься толькотого, что контроль за тобой усилят.

Потом его вывели из машины, повели через какой-то двор,провели в какую-то дверь, потом была лестница, истертая тысячами тысяч подошв.Крутить головой, вглядываться пристально и запечатлевать в мозгу деталиобстановки не было никакой возможности – так было плохо. Он воспринималокружающее, сам себе напоминая рыбу, вынужденную созерцать мир сквозь грязныестекла мутного аквариума.

Потом он очутился на стуле в этом насквозь казенномкабинете. Сперва здесь еще крутился какой-то тип с оттопыривающейся подмышкой,но он быстро куда-то делся. Может, рыжая ему мигнула, чтобы вышел?

– Потерпите, подействует самое большее минут черезпять, – услышал он голос рыжеволосой. – Я пока кое-что заполню…

Сварог открыл глаза. Женщина что-то писала на вынутом избумажной коричневой папки листе стандартного размера. Почувствовав его взгляд,оторвала глаза от бумаг, подняла голову.

– Да, забыла представиться. Моя фамилия Шевчук, зовутДарья Андреевна. Не слышали о такой?

Отпустило. Никак не позже, чем через пять минут, так что необманула рыжеволосая. Головная боль и головокружение прошли, осталась разве чтолегкая слабость и нытье в затылке. Действительно, стоящие пилюли. К тому жевроде бы и без подлой начинки – по крайней мере прямо сейчас, прямо немедленноСварога не тянуло выворачиваться наизнанку в чистосердечнейших признаниях. И небыло тревожных показаний от индикатора ядов… Зато захотелось чего-нибудьсъесть, неплохо было бы и чего-нибудь выпить, а также закурить… словом, Сварогслегка ожил.

– А как насчет сигареты для арестанта? – громкосказал он. – Хотя… неправильно выразился, слово «арестант» – это не комне. Просто очень хотелось бы знать, что я, английский подданный, тут делаю? Покакому праву, так сказать. И вообще. И где, черт побери, консул? Может быть,консул ждет за дверью?

– Ого, какие речи! Подействовало, значит! –сказала рыжеволосая, вставая из-за стола. – Сигарету – это пожалуйста.Можно сказать, положено и законно.

Она наполовину выбила сигарету из пачки, протянула пачкуСварогу, дала уцепиться зубами за фильтр, поднесла прикурить – поухаживала,одним словом. Задымила и сама. Протянув руку, взяла со стола пепельницу.Осталась стоять, привалившись к столу. На менте женского пола были узкие джинсы,что позволяло вволю любоваться бесспорной стройностью ее ножек. А плотнооблегающий свитер позволял оценить и прочие достоинства фигуры. Крепкой,спортивной фигуры, надо признать. «Годочков-то ей, конечно, уже не двадцать идаже не тридцать, – подумал окончательно излечившийся от головной болиСварог, – достаточно посмотреть на шею и руки. Однако только эти частитела, пожалуй, и выдают истинный возраст, а так и не догадаешься…»

– Давайте с вами поговорим, – сказал она. –То есть проведем разговор служебного характера – а иной вряд ли возможен в этихстенах, – но неофициальный, без протокола. И давайте сразу договоримся,что вы не станете требовать адвоката, английского консула и рассказывать мнепро права человека. Если вы именно это и собираетесь делать… – она пожалаплечами. – Ваше право. Только придется нашу беседу отложить. И боюсь,надолго отложить. Вы должно быть в курсе, какое у нас сейчас горячее времечко…

Она сделала небольшую паузу, похоже, ожидая какой-то реакциина свои слова. Сварог никак не отреагировал, ибо о том, что тут происходит«горячего», не имел совершенно ни малейшего понятия.

– И продолжения разговора, уж не посетуйте, вампридется дождаться в наших, – рыжеволосая хмыкнула, – пятизвездочныхлюксах с изумительными решетчатыми видами из окон.

– Поговорить, оно, конечно, можно. Даже и без адвоката.И – черт с ним – пусть даже без осмотра у врача. Ну уж тогда и без этого железана запястьях, – Сварог повернулся боком на стуле, показывая скованные заспиной руки. – А то уж больно неправильно получается. Вины за мной нет,никаких гнусных злодеяний я не совершал, зато получил ущерб здоровью и, сидя вэтих кандалах, продолжаю получать психологическую травму. И, к слову сказать,совершить что-либо противоправное я никак и не мог – прибыл в ваш гостеприимныйгород практически только что, еще и оглядеться-то толком не успел…