Эти мысли придали мне силы бороться дальше. Сцепив чудом уцелевшие зубы, подняла глаза на мучителя. Точнее один глаз, второй уже заплыл.

Он был весь взмылен,  продолжая так же с ненавистью изучать меня.

– Молчишь, дрянь, – констатировал факт он. – Это не надолго.

И ещё один удар по голове. Не выдержав, взбесился и снова не рассчитал силу.

Уже уплывая услышала как кто-то вошёл в шатер.

– Демон, я хотел с ней позабавиться и хорошенько оттрахать во все дыры, но сейчас сука больше похоже на кусок мяса, даже член не встанет, – узнала я голос Форста, пропитанный  отвращением. – Не перестарайся Мадер, если сдохнет ничего не сказав, советник и салтэ, которому он все передаст, тебя не похвалят.

– Не лезь,– отрезал сэл Элим. – Посмотрим как она запоет оставшись тут без воды и еды.  Если не расскажет перейдём к более изощренным методам.

Судя по шороху и тишине меня оставили одну и я тут же отрубилась, в глубине души надеясь, что больше не очнусь.

Надежда не сбылась, я очнулась, судя по пробивавшемуся сквозь полотно свету, на рассвете. Получается, пробыла в отключке достаточно долго.

За ночь тело в неудобном положении затекло ещё больше, руки жгло огнём в местах, где верёвка соприкасалась с ранами. Самой её было развязать нереально, замудренный узел.  Все тело представляло собой один большой синяк. Правый глаз не открывался. Платье тоже до конца не просохло.  Меня знобило, подозреваю, что температура поднялась. И ещё, я хотела пить. В горле, саднящим после удушения Форста, как будто образовалась пустыня. Слюна была вязкая и я с трудом её сглотнула. Пока терпимо, но ни один человек без жидкости долго не продержится, понимала, ещё пару дней и буду готова молить в глотке воды. Хотя был в этом и один плюс.  По крайне мере не хочу в туалет, ведь отвязать меня, чтобы сходить по нужде, очевидно, никто не собирался, а мочиться под себя я не готова.

Если подумать, учитывая мою температуру  и травмы, я могу умереть раньше,  не от обезвоживания, а от лихорадки. Так наверно было бы лучше.

Рядом с палаткой услышала шаги и сердце ухнуло в пятки.

Да я храбрюсь, но правда такова, что мысль о продолжении вчерашнего, вызывает у меня панику. Я не готова, мне надо ещё немного времени…

Между тем, послышались обрывки разговора.

– Времени почти не осталось, мы не может дальше оттягивать сражение. С каждым днем Алекс Красный укрепляет свои позиции, – недовольно выговаривал советник.

– Сегодня я получу ответы, – уверенно ответил Мадер.

– Она не должна сдохнуть, на неё ещё планы.

– Я понял.

Полог откинулся и в шатер уверенным шагом зашёл сэл Элим.

– Ну что, мразь, надумала отвечать? Или продолжим развлечение?

С ужасом заметила в его руке плетку. Видимо это не укрылось от Мадера, ведь поймав мой взгляд он мерзко ухмыльнулся.

– Боишься ? Это правильно, – и с этими словами без дальнейших разговор хлестнул меня по плечу.

Не удержавшись вскрикнула от пронзившей острой боли. Дернулась, от чего в запястья снова впились верёвки.

Он бил не в полную силу, потому что рана получилась до мяса, а ведь если приложить чуть больше усилий, то плеть может вспороть плоть до костей.

Не дождавшись ответа, последовал второй удар, а затем и третий…

Спустя час, я уже не могла кричать, лишь стонала и вздрагивала.

Наверняка потеряла прилично крови, и она вытекала из ран,  превращая некогда серую ткань в красную.

Не заметила, как оголилась грудь, и подойдя ко мне совсем близко, Элим протянул руку и с силой вывернул сосок, заставляя выгнуться дугой и оставляя синяки.

– Я делаю неправильно,– задумчиво проговорил он, – ты умеешь терпеть боль… но можешь ли вытерпеть унижение смешанное с болью?

С этими словами он задрал  остатки юбки и несмотря на слабое сопротивление раздвинул ноги.

В его глазах не было похоти, он не испытывал ни грамма сексуального возбуждения.  Лишь холод и презрение свозило во взгляде.

Мадер одним движением порвал нижнее белье и приставил к входу рукоятку плети.

– Сейчас я трахну, сначала твою вагину, а потом и жопу этой рукояткой, а затем, когда все будет разработано,  позову солдат. Голодных и злых.  Готова?

Я почувствовала давление внизу изо всех сил стараясь не допустить вторжения. Но сил не было.

– Хватит, я скажу…,– как будто со стороны услышала свой надломленный голос. Сдалась…

После того, как я заговорила, мне дали воду и пресную лепёшку. Позвали лекаря, который намазал раны вонючей мазью, влил не менее вонючий отвар, перебинтовал. Меня даже отпустили в туалет и выдали взамен лохмотьев серый балахон.

Переодеться я сама не смогла, травмы были слишком обширные, наверняка сломаны ребра, мне помог тот же лекарь. Вообще его взгляд на меня был очень красноречив, так и сквозило удивление, как ещё не сдохла.

Сама не знаю, как. После выпитого отвара я опять отключилась. Не чувствовала ничего, эмоции атрофировались.  Боль в теле была невыносима, а вот в душе полный вакуум. Умом понимала, такова защитная реакция организма. Но эта эмоциональная холодного сейчас спасала меня.

Я жива, лишь потому что нужна им. Зачем? Большой вопрос.

Впрочем, ответ на него, получила быстро.

Пробуждение было неприятным. Меня пнули по животу, от чего я сразу согнулась в три погибели.

Когда неизвестные  солдаты попытались заставить встать, то я просто не смогла сама удержаться на ногах. Тогда матерясь,  подхватили под руки и потащили из палатки.

Оказавшись на свету заозиралась. Что-то не то.

Видимо готовятся к бою. Солдаты собраны, чистят оружие. На меня смотрят с почти осязаемой ненавистью.

Потянули дальше и тут я увидела виселицу, а на ней качалась Милисса.

Ком поступил к горлу, ноги подкосились.

Её было трудно узнать, но это определено она.

Милиссу убили из-за того, что она подтвердила мои слова про дворец. Сказала правду.

Она видела меня тогда в лесу, и видимо, поделилась этой информацией со своим любовником. Осуждаю ли я её? Нет. Она поступила, как должна была в этой ситуации. Я бы сделала также. Желала ей смерти, после всего, что мне пришлось пережить и ещё придется ? Ни в коем случае. Она стала разменной монетой. И я не знаю, как мне жить с таким грузом вины.  Она же сказал правду, помогла им поймать шпионку, но Мадер все равно убил её.

Сопровождавшие солдаты встряхнули меня, но идти я могла с большим трудом. Все ещё пребывая в шоке от увиденного.