Последние три недели нам довелось работать с усердием рабов на каменоломне. Главная опасность, которая угрожала нашей поездке, была лишена клыков и шипов. Их с успехом заменяли ямы, колдобины и непролазная грязь. Когда нам пришлось отбиваться от семейства гигантских кабанов, я почти с удовольствием взялся за меч. Если с кабанами Трыщ помог, то с мощением дороги ни он, ни Голубой Дракон не хотели иметь ничего общего. Кот вообще каждый раз, когда наша экскурсия по худшей дороге Евразии останавливалась для очередной порции низкоквалифицированного ручного труда, демонстративно прятался в повозке не желая даже смотреть на наши с Данилой усилия. Встречнику же отказывала его обычная понятливость, и, вместо того чтобы помогать нам, он направлялся на поиски пропитания.

Наше общение с Алисой протекало в почти незаметных промежутках между сном, толканием повозки и ремонтом дороги. С учетом того, что во время ночёвок мы с Данилой по очереди дежурили, главным слушателем Алисы стал, безусловно, Голубой Дракон. Правда, и на этом фронте Алису ждала неудача – не обращая внимания на всевозможные попытки расположить кота к себе – каждое утро Голубой Дракон являлся ни свет ни заря и неизменно оставлял свою ночную добычу у меня на подушке.

Когда он проделал это в первый раз, я был уверен, что это Алиса решила таким образом намекнуть: если я буду и дальше обращать на неё столь малую толику своего внимания, она со мной проделает то же, что с этой несчастной куницей.

Мне понадобилось определенное время, чтобы сообразить, кто в нашей компании способен эту самую куницу поймать – и убить методом сворачивания шеи.

Кот почтительно выжидал, пока я впитывал всю прелесть этой картины – очередной окровавленной тушки.

Убедившись, что я не пытаюсь тут же употребить это приношение в пищу он мявкал, обозначая, тот факт, что если я не голоден, то у него с аппетитом все хорошо, после чего вспрыгивал на постель, проходил мимо и спрыгивал на пол повозки – уже с добычей.

Впрочем, дважды я был рад этой своеобразной дани – оба раза Дракон притащил зайца.

Стоило пойти снегу, как дорога стала похожей на мечту любителей санного спорта. Казалось, разгонись мы достаточно – и сани сами довезут нас прямо до Невского проспекта. Правда, лошади явно не разделяли моего восторга, ведь теперь им доводилось отдыхать значительно меньше.

Данила только что сменил меня на козлах, и поэтому я еще не заснул, Алиса же только что проснулась и не торопилась покидать спальную часть повозки:

– Как твои пролежни? – спросил я.

– У меня нет пролежней!

– Алиса, обычно они появляются как раз в тех местах, которые трудно увидеть, если только твоя голова не поворачивается на сто восемьдесят градусов. – Если бы не сумрак повозки, я мог бы рассмотреть, как Алиса покраснела… Прошло еще какое-то время, пока Алиса пыталась незаметно для меня ощупать те самые трудно обозримые места, дабы убедиться, что пролежней там все же нет. Кажется, ей это удалось.

– Алекс, у меня нет пролежней, – на этот раз её голос звучал куда увереннее, – пролежни есть у тебя, где-то между ушами: единственное, о чем ты мог побеседовать с женщиной – это её здоровье, в котором ты усомнился. Просто удивляюсь, как я дала себя уговорить взять тебя в это путешествие…

– Уговорить? Ты просто воспользовалась моим положением!

– Что-то не припомню, чтобы мне пришлось чем-то воспользоваться…

Так, кажется я знаю, что должен сделать, чтобы меня перестала унижать женщина, которая вот уже три недели как превратила детектива в дорожного рабочего. Достаточно на несколько секунд вдавить ей глазные яблоки – и она либо потеряет сознание, либо умрет, даже не знаю, что выбрать: с одной стороны, убивать человека – плохо, а с другой – тогда я не услышу её голоса значительно дольше, нежели в случае с потерей сознания. Я повернулся к Алисе: хотел посмотреть ей в глаза. Наверное, она тоже хотела посмотреть мне в глаз. У меня очень красивые глаза (если верить моей маме). Алиса тоже так думает, раз, взглянув в них, она решила, что на этом не стоит останавливаться. Кажется, я понял, что имела в виду Алиса, когда говорила, что до сих пор ей не пришлось мною воспользоваться – теперь она заполнила этот пробел: я был использован от и до.

Признаться, в какой-то момент я даже подумал, что не зря отправился в это путешествие. Неужели надо непременно уехать за тысячу километров, чтобы преодолеть дистанцию в пятьдесят шагов? Ровно столько от моей квартиры до покоев Алисы. Я не знаю, сколько прошло времени, пока мы с Алисой вымещали всю ту взаимную ненависть, которая накопилась за время поездки. Что-то такое о вымещение я читал… Время мне подсказал Данила – его смена подошла к концу, и ему не терпелось насладиться теплом повозки. Он удивился достаточно, чтобы, забыв про мороз, снова занять место на козлах, дожидаясь, пока я сменю его сам. Возможно, я нехороший человек, но я вышел из повозки не сразу – у нас с Алисой оставалось еще одно небольшое дело.

При выборе домашнего любимца самое главное точно знать, что на самом деле он предпочитает на обед.

Из плаката на витрине магазина экзотических животных

– Ворота! – наверное, так кричали моряки, завидев долгожданную землю. Эти ворота – нет не ворота, врата! – трудно было не заметить. Дни проходили, и постепенно мне начинало казаться, что эта дорога будет бесконечной – городки, придорожные трактиры, и снег, снег, снег…

Если величина этих ворот соответствует городу, то мы должны въехать в город великанов. Город за ними явно не угадывался. Странные ворота – вокруг лес, а они стоят, будто созданы не как въезд, а как памятник самим себе… Впрочем, от памятника отделилось несколько фигур, вооруженных достаточно хорошо, чтобы нам пришлось остановиться вне зависимости от того, были они бандитами или стражей …

Различий между гражданским и военным гораздо больше, чем между немцем и японцем. Эти люди не были военными – не важно, как называется армейское подразделение – «гвардия», «стража» – всё равно: ни один человек, прошедший службу, не может подходить к закрытой повозке так расхлябано. Конечно, лучники, занявшие позицию на крыше ворот контролировали ситуацию, это могло остановить нас, но вовсе не гарантировало безопасность бойцам, находящимся внизу.

– Все выходим из повозки!

Все – а именно я и Алиса покорно заняли место рядом с уже спущенным с козлов Данилой…

– Что случилось?

Почему не спросить – вдруг ответят?

У нас ничего, – отвечал тот же, что скомандовал выходить из повозки, пока еще четверо держались на расстоянии. Что ж, с учетом огневой поддержки, вполне разумно не затруднять своим стрельбу. – Случилось что-то у вас, – продолжал командовавший. – Есть два варианта: либо вы тихо и спокойно оставляете нам свою повозку и лошадей, либо пытаетесь нам помешать… Издалека добирались? – в его голосе будто даже проскользнуло сочувствие…

– Из Киева.