Единственные сохранившиеся в нашем квартале скамейки – как раз у нашего крыльца. Поэтому, если солнышко светит, на скамеечке обязательно вырастают несколько старушек. Солнце-т выглянуло, но на этот раз из скамейки вверх, к солнышку тянулись только две бледные поганки в плащах, каковые, по идее, должны были означать, что они готовы тут сидеть и в проливной дождь тоже.

– Вешайся, Алекс.

Ну вот, количество незнакомых людей, знающих мое имя всё растет, но жизнь моя при этом совершенно не собирается меняться к лучшему. Кисель решил знакомых мне ребят поберечь… Наверное, не хочет травмировать хрупкую психику своих волкодавов: следить за бывшим товарищем – все равно что давить кетчуп из собственноручно выращенного помидора: впору обрыдаться. Надеюсь, то, что я сейчас сделаю, будет воспринято ими философски – так сказать, тяготы службы и всё такое. Устройство, которое я собирался привести в действие, мы с Гансом соорудили, чтобы на нашей лавочке не ночевали бездомные, эффект – убойный, особенно ночью. Увы, меня опередили.

Стоило мне открыть дверь, как Ганс, видно поджидавший за ней, одной рукой втащил детектива Алекса в прихожую, а другой нажал на рычаг. Если мне предстоит выжить, проклятия, которые я услышал, станут первым камнем в преодолении моей депрессии. Прямо над лавочкой размещалась цистерна для сбора дождевой воды. Литров на сто. Когда Ганс нажал на рычаг, все эти литры отправились по короткому маршруту «цистерна-земля», норовя увлечь в это путешествие моих соглядатаев. Кажется, они даже попытались вломиться к нам в дом. Бесполезно. Нашу входную дверь и поднять-то трудно, а уж проломить…

– Ганс, ты зачем это сделал? – Может, у кого проблемы, а у Ганса праздник, по крайней мере столько счастья на одном лице я давно не видел…

– А что я сделал? Пацаны душ приняли, может, чище станут?

– Да, нет… Ганс, я как бы не против чистоты, я просто думал, что ты скорее с ними, чем со мной. – Праздник Ганса подугас. Такой я человек – несу в дома печаль и огорчения…

– Может, я и с ними, Алекс, только смерть Борюсика – это то преступление, за которое, будь я на месте нашего монарха, медаль бы выдал, понимаешь?

– Понимаю… Может, ты меня еще порадуешь тем, что Кисель не поручал следить за мной? – Ганс поправил свой шмайсер и отвернулся. Что ж он мог и не отвечать. – Если что, это я воду открыл, всё равно собирался это сделать…

– Алекс, тебя Алиса ждет, ты сейчас к ней зайди, ладно? – Ну, вот, Алиса, видно, решила, что такой жилец ей не нужен. Как всё быстро происходит в нашем городишке – я, вероятно, единственный, кто еще не сообразил, что делать, а все окружающие уже успели правильно сориентироваться. Еще бы, хороший бизнесмен должен предвидеть перспективу резко падающих цен в доме, где только что произошло убийство. Пойду успокою хозяйку.

Коридор, двери квартир… Там, за дверями, всё хорошо. Жизнь течет быстро и незаметно – между родами и похоронами ни одного заметного события.

Алиса меня почтила вставанием. Алиса предложила мне занять кресло. Алиса, кажется, даже пыталась улыбнуться – неужели ей доставляет удовольствие процедура изгнания жильца?

– Алекс… – Пауза затянулась. Всё еще стоя Алиса смотрела на меня сверху вниз, будто исследовала новую территорию, наконец слова не выдержали заточения и, кажется, без ведома Алисы вырвались наружу: – Ну что, влип?

Оставалось только согласится – влип… Следующая реплика Алисы стала украшением сегодняшнего… – что там у нас за окном, признаться, я потерял счет – утро, день, вечер? – всё равно. Алисе хватило четырех слов, чтобы обскакать решительно всех моих сегодняшних собеседников. Моя квартирная хозяйка набрала побольше воздуха в грудь и выпалила:

– Алекс, а я тебя спасу!

Наконец эти слова прозвучали. Наконец хоть кто-то озаботился конкретно Алексом. И не то чтобы я поверил Алисе… Просто у меня появилась надежда. В конце концов – когда у меня было что-то большее?

Даже если ситуация требует от вас пуститься наутек – бегите со смыслом, иначе вам придется бегать до конца своей жизни.

Из неопубликованной книги Кенениса Бекеле – чемпиона и рекордсмена мира по бегу на 10 000 метров

Борюсик был странным ребенком. Присущая детям жестокость, вместо того чтобы смениться более внимательным отношением к окружающему миру, стала определяющим свойством его натуры. Когда ему было двенадцать, отец с удивлением обнаружил, что его сын – лучший дознаватель из всех, с кем ему доводилось сталкиваться. И в этой специфической области встречаются самородки – Борюсик был одним из них. Правда, работа Борюсику доставалась редко – он не умел останавливаться, а в планы отца вовсе не входило превращать каждого кто попадал к нему в руки, в калеку…

Наверное, есть такие, кто в состоянии понять тех, для кого главной целью жизни становится издевательство над максимальным количеством людей. Если не было добычи, Борюсик переходил на подножный корм – на членов киселевской группировки. По счастью, меня в свое время Кисель слишком ценил, поэтому Киселю-младшему пришлось умерить свои аппетиты, хотя сказать, что он не успел мне нагадить, я не могу. Особенно смешной была его выходка, когда мне довелось сопровождать Киселя на переговоры с папашей большой и дружной семейки троллей. Как мы и предполагали, встреча закончилась довольно серьезной дракой – и в глазах Киселя я выглядел достаточно потешно, когда безуспешно пытался вытащить меч из ножен. Чудом увернувшись от нескольких выпадов одного из отпрысков тролльего семейства, я был вынужден использовать меч в качестве дубины. Как я выяснил позже, Борюсик залил в ножны клей… Имей сынок Киселя другого папу, его воспитание было бы продолжено с помощью мыла, веревки и вовремя выбитого из-под ног табурета.

Специфика работы центров удовольствий Борюсика состояла в том, что наибольший кайф он получал, когда в его власти оказывались люди, которые в обычных условиях могли бы его раздавить, даже не заметив. Не знаю, каким образом Вероника оказалось под его контролем… Думаю, мой клинок прервал его жизнь как раз где-то на пути к личному триумфу. Странно, но я об этом не жалел… Благодаря Алисе и её плану спасения ситуация постепенно переходила из фазы «Ужас какой – не знаю что делать!» в фазу куда более знакомую и, в сравнении с предыдущей, почти приятную: «Ну, вот, опять я вляпался в неприятности».

Удивительным образом план Алисы по моему спасению одновременно предполагал извлечение пользы для нее самой. Алиса собралась в путешествие длиною в тысячу километров – ровно столько нужно проехать с юга на север, двигаясь строго по прямой, чтобы попасть из древней столицы в столицу северную – из Киева в Санкт-Петербург. Через месяц у двоюродной сестры моей спасительницы должна была состояться свадьба, и моя задача состояла в том, чтобы на эту свадьбу Алиса прибыла вовремя и не по частям. Что ж – путешествие в тридцать дней и тысячу километров – разве это не то, что мне нужно? Еще каких-то два дня назад я бы решил, что заставить меня отправится на север может только глобальное потепление – такое, знаете ли потепление, чтобы январской ночью брусчатка жгла пятки. Минуло сорок восемь часов, на улице по-прежнему прохладно, а север уже мил моему сердцу.