Заканчивая речь перед выпускниками военных академий, Сталин подытожил свои выкладки относительно причин победоносных военных действий Германии в Европе. Он со всей определенностью дал понять, что не следует преувеличивать силу и мощь германской армии, которая одерживала победы по преимуществу по причине военной слабости и неподготовленности к войне своих противников, в первую очередь – Франции.

В заключение Сталин поздравил выпускников военных академий и пожелал им успеха.

По окончании торжественной части нарком обороны С.К. Тимошенко пригласил всех на банкет. На банкете Сталин вначале провозгласил тост за руководящие кадры военных академий. Затем – за представителей различных родов войск: артиллеристов, танкистов, летчиков, связистов, «славных пехотинцев».

Далее последовал ключевой момент всего грандиозного действа, происходившего вечером 5 мая 1941 г. Сталин попросил слова после тоста, предложенного генерал-майором танковых войск. Эта сталинская реплика явилась квинтэссенцией высказываний вождя, прозвучавших на выпуске военных академий в Кремле:

«Выступает генерал-майор танковых войск. Провозглашает тост за мирную сталинскую внешнюю политику.

Тов. Сталин: Разрешите внести поправку. Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону – до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению.

Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе.

Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная».

Бросается в глаза одна особенность сталинских выступлений 5 мая 1941 г. – неприкрытая апология Красной Армии, сочетающаяся с пренебрежительно-критической оценкой боеготовности и боеспособности не только англичан и французов, но и одержавших ряд побед в военных кампаниях 1939-1941 гг. против европейских стран немцев.

Может возникнуть мысль о необоснованности оптимизма Сталина по поводу боевой готовности Красной Армии и ее технической оснащенности. Однако если попытаться посмотреть на данный вопрос с другой, пропагандистской точки зрения, подобное противоречие не выглядит столь вопиющим. Позднее, во второй половине мая 1941 г., Сталин в разговоре с наркомом обороны С.К. Тимошенко и начальником Генерального штаба РККА Г.К. Жуковым подчеркнул, что в своих выступлениях на торжествах в Кремле, во-первых, хотел «подбодрить присутствовавших, чтобы они думали о победе», а, во-вторых, – опровергнуть утверждения «о непобедимости немецкой армии, о чем трубят газеты всего мира».[591]Исходя из этого сталинского разъяснения, становится ясно, почему вождь так много внимания уделил доказательству своего тезиса о Красной Армии как об армии современной и отчего столь критически охарактеризовал одерживавшие одну победу за другой вооруженные силы нацистской Германии.

Вышеприведенные свидетельства, касающиеся сталинской оценки боевых качеств вермахта накануне германо-советской войны, наводят на следующие размышления. Сталин в своей речи перед выпускниками военных академий РККА явно стремился скрыть раздражение (если не сказать больше) от военных побед германской армии.

Антигерманская направленность сталинской речи 5 мая 1941 г. в сочетании с апологией Красной Армии не оставляли сомнения, что ближайшим военным противником станет вермахт. Похвала, которой удостоил Сталин потенциального военного противника, сумевшего учесть уроки поражения в Первой мировой войне, усовершенствовать вооруженные силы и нанести поражение Франции в 1940 г., на деле оказалась лишь основанием для последовавших за ней критических оценок. Вождь даже прибег к манипуляции излюбленным тезисом («непобедимых армий не бывает»). Если в апреле 1940 г., на совещании при ЦК ВКП(б) Сталин применил этот тезис, характеризуя недостатки РККА, то в мае 1941 г. уже отнес его исключительно к вермахту.

В предвоенный период советский вождь довел до совершенства «ритуальный стиль» своих выступлений. Как правило, они уже не подлежали обсуждению, но давали сигнал к очередному всесоюзному «изучению», пропагандировались и разъяснялись, предваряя новую политико-идеологическую кампанию. Не случайно для ближайшего сталинского окружения все сказанное вождем 5 мая 1941 г. на торжественном собрании и на приеме (банкете) по случаю выпуска слушателей военных академий являлось руководством к действию.

Бесспорно, выступления Сталина перед выпускниками военных академий явились основным «посылом сверху», послужившим сигналом к развертыванию политико-идеологической кампании под лозунгом наступательной войны. Однако данный «посыл», как это бывало и ранее, оказался не единственным.

Для осуществления политической пропаганды часто применяются декларации. В условиях сталинского режима к разряду деклараций как метода идеологического воздействия относились прежде всего заявления, сообщения и опровержения Телеграфного Агентства Советского Союза, которые периодически публиковались в центральных советских газетах. В выступлении перед партийным активом Ленинграда (ноябрь 1940 г.) А.А. Жданов призывал аудиторию следить за характером и стилем так называемых «опровержений ТАСС», что, по его мнению, давало возможность лучше судить о международном положении СССР.[592]Сам Сталин не только принимал решение о том, какие именно важные сообщения зарубежных информационных агентств, полученных ТАСС, следует публиковать, но и зачастую собственноручно писал их тексты.

Так произошло, например, в начале мая 1941 г. 9 мая в центральных советских газетах было опубликовано «Опровержение ТАСС», касавшееся сообщений зарубежных средств массовой информации о концентрации крупных воинских соединений Красной Армии на западных границах СССР. В «Опровержении…» пересказывались переданные информационным агентством Домей Цусин (Япония) данные о переброске советских войск с Дальнего Востока и из Средней Азии, о передаче в распоряжение Киевского особого военного округа 2700 боевых самолетов, об усилении военно-морских флотов на Черном и Каспийском морях.[593]

Текст этого «Опровержения…», как уверяли составители документального сборника «1941 год», принадлежал Сталину. Данный вывод они обосновывали наличием сталинской пометы: «т. Молотову. Я думаю, что можно было бы дать такое опровержение».[594]