— Ой-ой-ой! Наша цаца хочет обратно в детскую! — раздается ехидный голос от подножия лестницы. Средний сын дома Эсилей не выносит телячьих нежностей. О том, что при виде мамы, причесывающей Элджи, его, Кори Дар-Эсиля, тошнит и вообще у него аллергия на все эти «сюсю-масю» между мамой и старшим братом, Кори начал сообщать уже с трехлетнего возраста. Впервые взяв в руки меч.

— Кори, перестань! — укоризненно говорит леди Хелла. — Элдж — твой брат. Вы должны уважать и поддерживать друг друга.

— Спасибо, не надо, — огрызается Кори. — Я его поддержку в гробу видел. Скажи еще, что я должен любить… этого… неполноценного.

Элдж еще больше сжимается в материнских объятиях. В сущности, ведь Кори прав: на состязаниях молодых мечников толку от него никакого, друзей среди других даров своего возраста завести он не смог, талантами особыми не обладает… На него даже учитель танцев рукой махнул и сказал лорду Дар-Эсилю: «А знаете, может, его лучше в корпус… с такой-то координацией», за что и схлопотал по лицу железной лорд-канцлерской пятерней.

Элджи старается, очень старается соответствовать тому, что ожидается от «старшего сына дома Эсилей», но у него ничего не выходит. Ну и пусть, пусть главным и лучшим становится Кори. Мама же не разлюбит его из-за этого. А отец… отцу он никогда не был нужен.

Кори быстро проходит наверх, растопырив полы орада и нарочно задевая ножнами мать и брата. У него уже походка умелого мечника, все мышцы, какие нужно, расслаблены, а которые нужно — напряжены. Его никто никогда не застанет врасплох. Элджи немного завидует брату, но есть одна вещь, которой он не понимает.

— Мам, — тихо спрашивает он. — Почему эти мечи обязательны?

— Мммм? — ловкие пальцы разделяют путаницу серебристых прядей у него на спине и заплетают их в косичку.

— Почему мы непременно должны уметь сражаться на мечах? Почему нет ничего другого?

— Другого? — эхом повторяет леди Дар-Эсиль.

— Да, другого. Что я мог бы научиться делать, и меня бы все уважали.

— Это Аккалабат, милый. Я уже тысячу раз говорила тебе. Это Аккалабат.

— Но нам же не с кем воевать. У других планет лазерные пушки и бомбы. Здесь никого кроме нас нет. Зачем это, — Элджи запинается, но первый раз договаривает эту давно мучающую его мысль до конца, — …умение, если оно ни для чего не нужно?

— Элджи, родной, ты слишком много размышляешь. Мечи — это традиция. То, ради чего мы рождаемся и живем. Согласись, что есть много такого, без чего на первый взгляд могла бы обойтись та или иная цивилизация — книги, например. Или часы. Лошади. Или эти конфедеративные коммуникаторы.

Вот такие разговоры Элдж Дар-Эсиль любит больше всего на свете. Он любит рассуждать о том, как живут аккалабы и как они могли бы жить, если бы… или если бы не… Любит он и пробираться тайком в кабинет отца, где стоит экран, соединенный с астронетом, и, хотя ретрансляционные вышки на Локсии работают плохо, разглядывать нечеткие образы других миров, силуэты зданий непонятного назначения, из которых выходят и в которые входят совсем не похожие на аккалабов люди.

Мать легонько встряхивает его за плечи.

— Иди, попроси тейо Тургуна, чтобы он позанимался с тобой дополнительно. Ты старший сын лорд-канцлера Аккалабата, Элджи, и у нас с тобой есть обязательства… перед королевой, перед Империей, перед твоим отцом. Пока мы выполняем их из рук вон плохо.

Последний поцелуй в лоб, и она спускается по лестнице — легкая, изящная, необыкновенная, чуть придерживая подол темно-фиолетового платья.

Сид Дар-Эсиль, лорд-канцлер Аккалабата

Люди стареют намного быстрее, чем стены. Королевский дворец в Хаяросе собирается жить вечно, чего не скажешь о Ее Величестве правящей королеве. Вот и сегодня она уснула, слушая доклад лорда Дар-Пассера о намеченном на послезавтра состязании молодых мечников.

Сид легонько подул в возвышающуюся перед ним пышную прическу.

— Лорд-канцлер, не надо меня будить. Я не сплю, — огрызнулась властительница Аккалабата. — Кто у нас еще на сегодня? Дар-Фалько?

— Верховный лорд Дар-Фалько при смерти, Ваше Величество. Боюсь, что скоро Вам придется назначить нового жреца прекрасной Лулуллы, — Сид скроил подобающую случаю печальную физиономию. — Лорда Дар-Пассера можно отпускать?

Пассера, стоявшего на коленях у трона, аж передернуло. Сид обласкал его покровительственной улыбкой.

— Давай отпустим, — согласилась королева. — Иди, Дар-Пассер, и служи мне и дальше верой и правдой.

Но когда дар, кланяясь и благодаря, уже допятился почти до середины зала, королева его остановила.

— Список участников мне оставь. Хочу кое-что обсудить с Дар-Эсилем.

Даже если бы Дар-Пассер не метнул на него торжествующий взгляд, Сид догадался бы, о чем пойдет речь. Что ж, он давно готов к этому разговору. Днем раньше, днем позже… Сид неспешно спустился со ступенек, на которых стоял трон, приблизился к ректору военного корпуса, поклонился небрежно, громко сказал:

— Мы благодарим Вас, милорд.

И одними губами, так, чтобы не слышала королева:

— Если узнаю, что ты наябедничал, голову оторву.

Дар-Пассер мерзко ухмыльнулся, спрятавшись от королевы за Сидом, и выкатился за дверь.

Сид с низким поклоном передал свиток королеве. Она даже разворачивать не стала, постучала им по коленке, обтянутой темно-зеленым бархатом, и швырнула в угол. «Да она еще переживет Хаярос», — подумал Сид.

— Ты снова выставил одного Кори.

Начинается.

— Там и так будет не протолкнуться от выводка Дар-Пассеров. И Дар-Умбры тоже расплодились как кролики. Четверо Умбра в одном турнире — это, да простит меня Ваше Величество, перебор.

— А один Эсиль?

— Норма.

— То, что ты был единственным ребенком, не делает это нормой, мой мальчик.

Начинается-начинается-начинается. Молчим. Ожесточенно делаем вид, что ждем продолжения.

— Так что не так с Элджи?

Гадкая, умная, злая старуха! Если бы я знал, что с ним не так, я бы давно это исправил.

— Молчишь…

Молчу. Вы не для того разговор затеяли, чтобы я говорил.

— Лорд Сид.

Теперь и она молчит. Я уже тридцать шесть лет Сид, между прочим. То есть я в основном «лорд Дар-Эсиль» или «лорд-канцлер». «Лорд Сид» я тогда, когда дело становится совсем плохо. Пусть теперь у нас будет не лицо, а самая покорная и умильная морда, на которую мы способны. Ну же, давай!

— Более ста лет представители твоей семьи занимали главное место у этого трона. Мне бы хотелось, чтобы так продолжалось. Но, к сожалению, очевидно, я единственная на Аккалабате, кого это волнует.

— Ваше Величество!