Элдж стоит лицом к солнцу, Лисс — спиной, но моргают они практически синхронно. Он — от напряжения и решимости постоять за себя, она… потому что в глаз попало что-то, наверное.

Поняв, что слушать в общем-то нечего, мальчик решает поддержать разговор в одностороннем порядке:

— Если Вы чем-нибудь недовольны, скажите, я постараюсь исправить.

Конечно, жаль, что у самой милой и лучшей на свете Маро — единственной, кто не считает его неспособным и неполноценным — мама оказалась жуткой мегерой, но строить отношения надо. Вдруг еще все наладится. Может, у них на Земле нельзя восьмилетним девочкам играть с десятилетними мальчиками? Маро, правда, ничего об этом не сказала, но он уже понял, что Маро говорит только то и так, как ей удобно. Она с первого же дня появления Элджи на Анакоросе наложила на него лапу. Он, в сущности, не возражал.

В тот первый день Элдж забрался в укромный уголок обширного парка, окружавшего корпуса общежитий, нашел там небольшую полянку и снял орад. Хотелось проверить, что будет, если подставить крылья под солнечные лучи, которые здесь были по-настоящему теплыми, не то что на Аккалабате, где даже яркое солнце жара практически не давало. Ему казалось, что если перья хорошенько прогреются, то будет приятно.

Но в первый день этого узнать не удалось, так как на поляну явилось крошечное создание в зеленом сарафане с черными вышитыми летучими мышками[5]и оранжевых гольфах разной длины. Создание объявило себя «Маро, дочерью директора», и взяло аккалабатского дара в плен на вечные времена.

Трудовую повинность Элдж начал отрабатывать с извлечения через окно второго этажа бешено извивающейся кошки, которой, по глубокому убеждению Маро, следовало погулять (что совершенно не совпадало с мнением мамы — директора колледжа — хозяйки кошки, но это «не считалось»).

При транспортировке кошка предательским маневром пробралась Элджи на крылья и здорово их поцарапала, гулять категорически отказалась и, помяукав истошно у самой стены дома, была препровождена обратно в директорские апартаменты. Зато Маро была в восторге, объявила своему новообретенному рыцарю благодарность, и они начали видеться каждый день.

Маро ходила в первый класс, Элджи — в третий, но это им не мешало. До Элджи вообще только к концу первого месяца дружбы дошло, что она… деле. Смысл долгой лекции про то, что «тебе будет трудно привыкнуть к тому, что там есть девочки твоего возраста, и решить, как ты себя с ними будешь вести», прочитанной ему отцом весьма напряженным тоном перед отправкой на Анакорос, был старшему наследнику Эсильского дариата малопонятен. Ну, девочки, ну, одна среди них совершенно особенная девочка, ну и что? Элдж с одинаковой легкостью вписался в мальчишеский коллектив, где его просто не трогали, и в девчачий, где по нему тайно вздыхали. Предлагая маме Маро «постараться исправиться», он ничего исправлять не собирался. Он был сыном лорд-канцлера Аккалабата.

— И давно вы дру… общаетесь?

Нет, я не хочу даже думать о том, что моя дочь может дружить с этим чудом в перьях.

— С первого октября, как я приехал.

Маро, подпрыгивая, пытается выскочить у него из-за плеча и внести в разговор свою лепту, но Элдж ловко отсекает ее от линии фронта:

— Мы не делаем ничего плохого. Мы просто играем.

— Это вигвам! Мама, это вигвам! — Маро наконец удалось вырваться на оперативный простор. — Вот, как в книжке! Как в книжке! Ты сама говорила, что эта книжка хорошая.

Под носом у Лисс оказывается Фенимор Купер, явно позаимствованный из школьной библиотеки.

— Маро, — решительно говорит Элджи, и Лисс замирает от знакомой интонации, которая слышится в его голосе. Сейчас он должен добавить: «Ты совершенно средневековая феодалка…»

Но Маро, окончательно вылезшая из-за спины, уже не дает ему вставить ни слова:

— Мама! Я давно хотела это построить, — радостно верещит она. — Но мне никто не хотел помогать. Все говорили: где мы возьмем эти веревки, да как укрепим, да зачем это? А мне было нууужнооо… А Элдж ничего не спрашивал, он сделал. Ма, посмотри, здесь у меня вход…

Маро тащит мать за рукав под дуб, к которому привязан шалаш. Остальное руководство колледжа рассаживается в тенечке под ближайшими деревьями и вынимает коммуникаторы. Похоже, это надолго…

Дело спасает Элджи, который легонько шлепает Маро крылом по попе, привлекая внимание, и шепчет на ухо:

— Маро, твоя мама шла работать. И мы еще не доделали.

— И это еще что такое? — возмущается Лисс, обвинительно указывая на крыло, которое Элджи тут же прячет за спину, смущенно оправдываясь:

— Она иначе не слышит.

Это он прав. Маро, увлеченная новым проектом, слышит только себя. Может, недетская рассудительность аккалабатского дара рядом ей только на пользу. Но Лисс все равно сурово сдвигает брови и произносит чуть более жестким тоном, чем следовало:

— Ладно, сегодня играйте. Но только сегодня. И на твоем месте, лорд Элдж, я бы лучше занялась учебой.

И, поворачиваясь к ожидающим ее коллегам, бросает через плечо:

— И перья свои — спрятал под орадом — чтобы я больше их не видела.

Курица аккалабатская на мою голову!

Хелла Дар-Эсиль

Моя дорогая Лисс!

Прости, что пишу тебе впервые за такое долгое время. Дети и домашние хлопоты занимают всю мою жизнь, а оказия с Когнаты случается не так часто.

У меня к тебе просьба. Присмотри за Элджи. Он хороший, спокойный мальчик, с собственным взглядом на мир, но ему немного не повезло в жизни. Лисс, он очень страдает от нелюбви отца и не в состоянии понять ее причины. А причина одна: Элджи не соответствует ожиданиям Сида. Дело даже не в том, что, будучи старшим сыном, он не проявляет ни намека на дипломатические или любые другие способности. Он не похож на Хьелля Дар-Халема, если ты такого помнишь.

И у него очень плохо с мечами. Этим все сказано.

Надеюсь, что ты не сочтешь мою просьбу невыполнимой.

Прилагаю ожерелье из наших умбренских камней. Красивое до умопомрачения, мне такие делают на заказ.

С любовью и признательностью,

твоя Хелла Дар-Эсиль.

Аккалабат, замок Эсиль.

Хвала королеве!

Элдж Дар-Эсиль

— Элджи Дар-Эсиля к директору!

Элдж нехотя выполз из-за парты. Судя по его единственной встрече с матерью Маро, вызов к директору не сулил ничего хорошего.

* * *

— Моя госпожа, — Элдж опустился на одно колено по аккалабатскому обычаю. Так он чувствовал себя увереннее перед этой каменной враждебной спиной.