— Пожалуй, такие же, — вернул усмешку Димари.

— Прости, папа, но у меня в голове не укладывается…

— Как ты меня назвала? — перебил он резко. Взглянул так пронзительно и беззащитно, что я вся мурашками покрылась, а воздух застрял в горле, никак не желая проталкиваться ни в легкие, ни наружу.

— Папа… — повторила осторожно и, на всякий случай, спросила: — Можно?

— Нужно, — мне мягко, очень нежно улыбнулись. — Просто не ожидал, что это настолько приятно, когда тебя вот так называют. Ладно… Что, говоришь, у тебя в голове не укладывается?

— Как ты мог дружить с таким гнусным типом, как Джаронар Верле?

— Ева… — Димари сокрушенно вздохнул. — Дети ведь не рождаются негодяями и мерзавцами. Джар тоже не сразу стал таким, поверь. Когда-то он был отличным другом, мы многое пережили вместе, не раз спасали один другого, прикрывали спину и подставляли плечо в трудную минуту… После смерти родителей и пока я не встретил твою мать, он оставался, пожалуй, самым близким для меня человеком. До определенного времени.

Отец замер, видимо, вспоминая что-то. Я тоже молчала — пыталась представить Верле старшего порядочным, справедливым и никак не могла.

— Когда мы учились в академии, чего только не вытворяли, но при этом знали и умели на порядок больше своих сверстников. Преподавателям ничего не оставалось, как наказывать нас за проделки и ставить в пример за отличные отметки. Однажды мы сумели пробраться в запретную секцию библиотеки и отыскали там очень древний фолиант с редким заклятьем на крови. В результате особого ритуала, маги, смешивая кровь, приобретали способности друг друга. Джар всегда мечтал об интуиции ведьмаков, ну, а я с удовольствием освоил бы новое для меня направление стихийной магии. Лед — одно из самых опасных агрегатных состояний воды, величайшей из всех стихий, а род Верле издавна в совершенстве им владеет.

— И что случилось дальше?.. — я, словно завороженная, ловила каждое слово Димари.

— Случилась глупость, свойственная лишь молодости, дочь, — отец досадливо махнул рукой. — Хотя именно она впоследствии и спасла мне жизнь. Мы провели описанный в книге ритуал, обменявшись кровью. Никаких способностей никто из нас, увы, не приобрел, но кое какой побочный эффект у заклятья, как выяснилось, все же был: мы соединили наши линии жизни в одну. Опасный «дар», надо тебе сказать, ведь в случае смерти одного другой умирал тоже, быстро и гарантированно. Причем, обратного хода заклятие не имело, отменить его нельзя. Но это выяснилось не сразу, лишь спустя год или два, когда Джара ранили на магической дуэли, а от полученных травм мучиться пришлось нам обоим.

— Теперь понятно, почему Верле не убил тебя. Для него твоя жизнь не менее ценна, чем его собственная. — Картинка понемногу вырисовывалась, «ответ» от Кирстена затерялся где-то в пути, и у меня оставалось еще время на вопросы. — Но как ты все-таки попался?

— Как попался? — Димари рассеянным жестом пригладил бороду. — После академии наши с Джаром пути разошлись. Я начал работать в ДММТ и очень скоро стал ведущим агентом земного сектора. А Верле вернулся в родовой замок, чтобы, в соответствии с семейной традицией, пройти «церемонию наречения». В высших магических родах так принято: перед тем, как наследник официально примет титул, его проводят через некий обряд, подробности которого известны лишь посвященным магам. Это такая же тайна, как, скажем, родовая связь Эшей.

— А дальше? Вы еще встречались? Дружили? — я подалась вперед. Отец настолько интересно рассказывал, что у меня терпения не хватало слушать молча, не перебивая.

— Дел было много у обоих, у меня — работа, у него — обязанности наследника, а потом и главы рода. Так что мы практически не виделись, а если и пересекались, то мельком, на бегу. Я предлагал, но Джару всегда что-то мешало, срывалось в последний момент. Иногда мы общались с помощью связующего артефакта в Мидгарде или по телефону на Земле. В последнем разговоре Верле сообщил, что выгодно женился, и у него родился сын, Артур. У меня уже была твоя мама… — в голосе Димари звучало столько нежности, что я невольно улыбнулась. — Мы ждали тебя, но я не рассказал об этом Джаронару, что-то меня остановило. Наверное, слово «выгодно». Семья должна строиться, в первую очередь, на любви, иначе это не семья.

Как же мне было жаль… неимоверно жаль, что все так получилось. Возможно, у отца в плену не накапливалась магия, зато нерастраченных чувств накопилось столько, что дух захватывало.

— Но вы все же встретились, — произнесла тихо. — Это вышло случайно?

— Нет. Я сам искал встречи. Можно сказать, настаивал на ней.

И вот после этих слов у меня остался только один вопрос:

— Зачем?

— Хотел посмотреть в глаза тому, кому доверял, как себе, — признался Димари. Горечь, сквозившая в его словах, обжигала. Было заметно, что воспоминания давно прошедших лет все еще причиняют ему боль. — Я занимался тогда одним делом и вышел на большой, хорошо организованный и давно используемый канал поставки лунной пыли. Ты ведь слышала о ней?

— Да.

— И знаешь, откуда она берется?

— Это концентрированная магия полукровок, представителей двух миров, Мидгарда и Земли, извлеченная во время болезни носителей, — процитировала я текст из гримуара.

— Верно, — согласился отец. — Если уж совсем точно, лунная пыль — это магия, которую «выбрасывает» организм полукровки-землянина, отторгает, как нечто ненужное, в результате болезни или любого другого стресса для организма. Например, при сильной вспышке эмоций. Много мелких сборщиков промышляет в общественном транспорте, порой специально раздражая пассажиров откровенным хамством, бесцеремонностью, пошлыми шутками или руганью.

— Гиена! — подскочив на месте, я взволнованно всплеснула руками. — Мы с Бертой впервые столкнулись в переполненном автобусе. У нее была тележка, которая очень мешала людям. А еще она мне нагрубила, вышибла из рук сумку и переехала ее колесом, разбив при этом флакон с духами.

— Да, примерно так и действуют сборщики. Их называют «дикими». Кроме дискомфорта для окружающих, вреда от них почти нет, но и ценной чужой магии они таким способом добывают ничтожно мало. Крупным поставщикам эти крохи не интересны.

— Откуда же они берут лунную пыль?

— Для меня это тоже долго оставалось загадкой. Но на том задании я кое-что обнаружил… — отец задумчиво постучал пальцами по столу, за которым сидел, и снова перевел взгляд на меня. — Лунная пыль стоит дорого. Настолько дорого, что даже небольшое ее количество способно оказать влияние на весь земной финансовый рынок. Хотя теоретически, с очки зрения землян, это все равно что пустотой торговать. Воздухом.

Воздухом?.. Я невольно усмехнулась, вспомнив забруанца с его сумками по всему телу, наполненными «ценным контрабандным товаром». Наши