– Еще бы, – ответила Дмитриева, –сейчас же очередная волна какого-то там гриппа...

Она стащила колготки и теперь засовывала своителеса в тугие лосины, в которых щеголяла на тренировках.

Что характерно, засовывала она их без особоготруда. А вот у Раечки вечно лосины трещали и даже рвались! Потому что уДмитриевой никаких телес не было, а вот у Раечки...

Она кашлянула – от злости даже в горлезапершило.

– Нет, я к гриппу не имею отношения, я нетерапевт, – засмеялась Валентина. – Я окулист. Я оптическими линзамизанимаюсь. Ну, мне кажется, сейчас какой-то бум начался. Впрочем, с другойстороны, с линзами куда удобнее, чем в очках, они не запотевают, их не уронишь,не разобьешь. Ухаживать тоже нужно, да, и глаза от них устают, но все равнолинзы – это классно, конечно.

Алена Дмитриева сняла свитер и осталась водном лифчике. Красивом таком – розовом с малюсенькими белыми розочками. Илямочки были украшены розочками. И то, что лежало в чашечках лифчика, тожеоказалось розовеньким и довольно пышненьким.

Раечка аж зубами скрипнула. Нет, этонесправедливо, несправедливо! Она такая толстая, зад вон как оттопыривается, агруди при всем при том практически нет! Какие-то пупырышки торчат, вполне можнобез лифчика обходиться. А у этой... и ноги, и грудь... и с возрастом неуменьшаются-а-а!

– А какие линзы чаще спрашивают – лечебные илидекоративные, чтобы цвет глаз изменить? – спросила писательница, надеваясерую футболку с маленькой вышивкой на груди: Paris. Типа, она была в Париже ивсякое такое.

Ну и что? Раечка тоже была, но не кричит обэтом на всех перекрестках. И лейблов никаких на себя не ляпает. Подумаешь, Париж!Да в нем теперь все побывали, у кого только деньги есть! Она и на Крите была,там гораздо веселей, чем в этом Париже, где вообще одни музеи.

– Да поровну. Причем многие из тех, кому нужнылинзы с диоптриями, просят выписать цветные. Чтобы заодно и зрение, и цвет глазскорректировать, – охотно ответила Валентина.

Раечка покосилась на нее угрюмо: ну ведь тыуже оделась уходить, чего стоишь, как пришитая? Этим старым теткам лишь быпотрепаться ни о чем.

– Ну и какого цвета глазки нынче вмоде? – не унималась Алена Дмитриева.

А с чего бы, скажите на милость, она этим такзаинтересовалась, насторожилась Раечка. Небось решила цвет своих выцветшихглазенок сменить? Ага, сегодня они у нее серые, а завтра, бах, к своемукавалеру, ну, этому, который часики «Ориент» посеял, придет вся такаячерноглазая, такая внезапная, он и рухнет от смеха: совсем, скажет, моя бабуляспятила!

– Карий, вы знаете, – гордо сообщилаВалентина, у которой были очень красивые темно-карие глаза. А может быть, онатоже носила линзы?.. – Впрочем, нет, Алена, утверждать не могу.Зеленоглазые девушки просят преимущественно карие линзы или синие. А сероглазыехотят зеленый цвет или голубой.

– А темноглазые?

– Ну, нам сложнее, – с нескрываемымудовольствием покосилась на себя в зеркало Валентина. – С таким цветом,как у меня, например, можно только носить зеленые линзы или совсем ужненатурального синего цвета, потому что если я захочу что-то светлое, тополучится неопределенно-грязный оттенок. Все-таки цвет радужки очень влияет наокончательный результат. Правда, многие девчонки не хотят этого понимать,требуют с пеной у рта именно тот цвет, какой им понравился. Приходится долгопримерять, уговаривать их – ну посмотрите, ну это же вам не идет и не можетидти! Конечно, иногда цветные линзы способны украсить человека, но в основномприрода не ошибается, она подбирает именно то, что человеку нужно, чего ондостоин.

Раечка выдохнула, чтобы застегнуть джинсы, инасупилась. Ага, значит, если у нее эти отвратительного песочного цвета глаза,которые она изо всех сил пытается назвать зелеными, то она ничего лучшего незаслуживает? А Алена Дмитриева может незаслуженно сиять и сверкать этими своимиогромными глазищами, которые меняются под цвет одежды, так что никаких линз ненадо! Честное слово, Раечка сама видела! Когда она в сером, как сейчас, глаза унее серые, в зеленом – зеленые, а в голубом – голубые. Вот только чернеть немогут, зато краснеть, злорадно подумала Раечка, зато краснеть могут, и еще как!

Она торжествующе натянула на себя свитер стакой ретивостью, что в воротнике даже треснуло что-то. Звук получилсяпоганенький – полное впечатление, будто Раечка украдкой пукнула.

Алена и Валентина, эти две вежливые грымзы,конечно, сделали вид, будто не слышат ничего, хотя, конечно, слышали, слышали,и у Алены очень выразительно дрогнула бровь.

Раечка закусила губу, чтобы не зарыдать,потому что слезы так и прихлынули к глазам. Ну что за стервозная тварь еесудьба, ну почему такую подлянку подстраивает на каждом шагу?! Главное, ведь нестанешь оправдываться: ничего такого не было, вы не подумайте?!

Ужас!

Она всегда жалела, что такого маленького ростауродилась, а сейчас захотелось еще пуще уменьшиться, вообще в землю врасти!Согнулась, ссутулилась, скукожилась – кинулась было к выходу, да споткнулась омусорную корзинку, опрокинула ее – к счастью, пустую, только мандариновыеочистки там валялись. Интересно, кто это мандарины лопал в раздевалкешейпинг-зала? Нельзя ведь три часа до, три часа после ничего есть, дажефруктов! Начала подбирать их, и в это время закурлыкал-замурлыкал ее «Samsung».Господи, нет у нее сейчас времени разговоры разговаривать!

Выскочила в гардеробную, сорвала с вешалкикуртку, подхватила сапожки – телефон по-прежнему пел-распевал свою назойливуюпесенку. Дежурная и тренерша уставились на Раечку изумленно: у нее телефонзаливается, а она вроде как оглохла.

Глупо, конечно.

Схватила телефон, раздраженно отколупнуланогтем крышечку – и ошеломленно уставилась на дисплей, на котором мелькалиразноцветные буковки: «Димка».

Димка?!

– Алло! – закричала она, от волнения неслыша своего голоса. – Димка!!! Миленький! Это ты?!

– Ну да, а кто ж еще? – отозвался любимыйголос – грустный-прегрустный. – Приветик, Раисенок! Ты как?

– Куда ты пропал? – Она кричала изо всехсил, но почему-то казалось, что говорит ужасно тихо, что Димка может нерасслышать. И еще почему-то казалось, что этот крик – будто прочная веревка:чем громче Раечка орет, тем крепче его привязывает, тем больше надежда, чтосвязь не прервется, что Димка никуда не денется.

– Тише, не кричи так! – донесся до нееголос Димки. – У меня уже в ушах звенит. Я хорошо тебя слышу. А ты? Илимне перезвонить?