Цвет его кожи приобретает пепельный оттенок. Нет, это серость каменной стены, различимой сквозь него. Он исчезает. Еще какое-то время в воздухе сохраняется его нерастаявшая улыбка. Потом рассеивается и она.

– Вы знали, что он прикроет вас? – спрашивает черноволосая, пряча пистолет.

– Теоретически… – Я пытаюсь подняться, но безуспешно. – Есть четыре закона поведения симулякров.

– Кого?

– Симулякров. Так называются сущности вроде вашего барона. Они выполняют приказы любого, кто наделен волей и сознанием. Это раз. Из двух взаимоисключающих приказов симулякры выполняют тот, который услышали первым. Это два. Симулякры заботятся о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит выполнению приказа. Это три. В общем, я знал, что он постарается меня защитить, потому что так велела ведьма. Вопрос был в том, успеет ли он среагировать.

– А четвертый закон?

– Четвертый закон погонит его за нами, как только он восстановится. Нам надо выбираться.

Принявшись за меня с обеих сторон, девушки помогают встать. Что ж, переставлять ноги мне все еще по силам. Правда, не быстро. При таком темпе пары часов нам может и не хватить. Река впереди, кажется, мелкая. Тут и там из воды поднимаются земляные гребни, обросшие кустарником. Переправимся на тот берег – и я отпущу девушек за помощью.

Выходим из-под горы. Кругом – ослепительная осень, лоскутное одеяло. Вон зеленеет молоденький ельник, вон колышется пламя осин, вон обособился купаж винных пятен: от приглушенного пурпура до ярко-красных кленовых мазков. В просветах сверкает река. А задерешь голову – надо всей этой пестротой стоит не шелохнется голубой кисель, пожиже снизу, погуще сверху. Мог ведь и не увидеть уже этого ничего.

В траве перед нами лежит граница тени, простертой от холма. Край тени хищно зазубрен – это руины замка там, на вершине, напоминают о себе. Переступаем рубеж, после которого идем под приглядом солнца. Из-под ног с шорохом выскальзывает ящерка. Затылок и спину печет. Два девичьих лба по бокам от меня блестят от пота и облеплены взмокшими прядями. Нет, не дойдем до реки. По крайней мере не за раз.

– Сделаем остановку. Вон там, под елями.

– Мы… не… устали! – Рыжая сопит и прибавляет шагу, увлекая одно мое плечо вперед другого.

– Я устал. Пожалуйста.

Наша сросшаяся тень, диагональная, долговязая, почти достигает ельника, когда справа что-то льнет к ней: дополнительный силуэт. Вся каракатица вздрагивает, смятая, а я запоздало чувствую резкий толчок. Смоляные пряди ударяют по лицу – и вот брюнетка всхлипывает и отшатывается от меня, держась за живот и неверно ставя ноги. Между ее пальцами, прижатыми к куртке, просачиваются темно-красные струйки.

– Это, любезные, попросту неуважение! Думали, раз вы устранили Фальтенеро, со мной можно и не считаться?

Владелица посторонней тени, моя приятельница ведьма, улыбается, держа в одной руке окровавленный стилет, а в другой – пистолет, вынутый из-за пояса у брюнетки. На этот раз его черный зрачок глядит мимо меня. Стрелять в меня Полина не станет. По крайней мере пока не убедится, что мои воспоминания сохранились внутри амулета Лоры Камеды. Она ведь не знает, что подвеска разбита.

Черноволосая пока стоит, растерянная, но скоро в ее глазах начнет темнеть, а ноги подкосятся.

– Лягте на траву, сударыня. Вот сюда. А вы… надавите как следует вот здесь и приподнимите ей ноги. – Покачнувшись, отпускаю девушку от себя.

Самому бы не упасть. Жалким же щитом я буду для моих спасительниц.

– Поговорим? – это я уже ведьме.

– Ну говори, рыцарь Круглого Стола. Развлеки меня, пока мы ждем моих сестер.

– Вы же зондировали мне голову? Значит, знаете, что я хочу помочь. Враг у вас уже есть. Орден РКС может стать вам союзником. А может стать еще одним врагом. Это напрямую зависит от того, что ты сделаешь в ближайшие пять минут. Вместе мы сможем разобраться. Ведьмы и рыцари. Не допустить повторения Анерленго. Но если эта девушка умрет, истечет кровью, если вы убьете меня… будет новая охота на ведьм. Сражаться на два фронта – вы этого хотите? Да, я понимаю, что у наших… организаций… были сложные отношения, но мир изменился. Никто сейчас не выживает в одиночку. Тем более что у нас есть общие цели. Лаврелион. Вас интересуют кастиганты? Меня тоже! Я и сам хочу знать, что они заперли у меня в голове. Бросать меня в подземелье было не обязательно. Могли бы просто обменяться сведениями.

Я смолкаю. Черноволосая стонет за моей спиной. Кровь ей вроде бы удалось остановить.

– Ты закончил? Блестящая речь. Да, кое-что про тебя мы выяснили. Хочешь помочь нам, говоришь? Да ведь ты не знал все это время, кому это – нам! Одно дело – спасать магически погубленных красавиц, очень благородно, очень по-мужски, и совсем другое – помогать ведьмам! Рыцари и ведьмы! Ты сам-то в это веришь? Предлагаешь мне объединиться с теми, кто отнял у меня мать? Ты тогда еще и не родился. А для меня это было только вчера. Так что не надо… Это вот ей ты можешь пудрить мозги про то, что мир изменился. Слышишь, маленькая Верна? Воображаешь, что раз помогла ему, то купила себе жизнь? Молись, чтобы тебе не пришлось изведать его благодарность. Тиски и огонь. А что касается Лаврелиона… Очень удобная у тебя амнезия, Леннокс. Только вот ты не учел одного. То, что кастиганты вытравили из твоей памяти, проступило в твоих снах. Мы все видели. Видели, как ты прокрался в дом к Марии… Видели кровь на твоих руках. Кровь Отворяющего. Ты весь замаран, убийца. Ты, и твой орден, и кастиганты – вы все повязаны. Свора фанатиков. Мы передавим вас всех до последнего. И ничья помощь нам не понадобится. Наш союзник – сама земля.

Я не отвожу взгляда. Но возразить мне нечего. Ни по-рыцарски. Ни по-мужски. Она права. Даник Чиола не призвал бы на помощь Молнию Архипелага, знай он с самого начала, что загадочная смерть косит именно ведьм, шлюх дьявола. Наоборот, погибших он считал ангелами. Да и я, признаться, жадно заглотнул наживку их редкой красоты. Что угодно, лишь бы спасти этих дивных созданий.

И насчет моих снов она тоже права. Я замаран.

Катарсис. Золотой век. Очищение. Очищение?

Разогнанная адреналином, кровь шумит в висках. Или это шум листвы? Не самая удачная обстановка для спокойной работы ума. Девиз кастигантов – «Бичуем дьявола». Но до сих пор доставалось не дьяволу, а тем, кто ему служит. Кто-то убирает Отворяющих, без которых ведьмы буквально не могут жить. Возможно ли, что неуловимый палач – это выходец машины Теркантура? Возможно ли, что Эктор Целлос пускал мне в глаза поэтическую пыль, говоря о преображении человеческой природы? Об избавлении от дьявольских примесей? Может, все проще? Грубее? И катарсис – это не очищение, а зачистка? Ну а я: я стал последним ингредиентом в создании оружия против ведьм. Отсюда и кровь на моих руках.

Нет, не сходится. Будь кастиганты убийцами, они бы не отпустили меня живым. Не верю, что умница Хага и ее почтенный отец способны развязать геноцид, хотя бы речь и шла о малефиках. Зато Ален Лурия наверняка способен. Он мог просто использовать кастигантов. Изменить что-то в формуле трансмутации, чтобы получить послушного голема. Осталось только понять, зачем ему это.