– Как это? Ты же сам говорил, что часто там бываешь… Ты сам меня вывел через подземку!

– Слушай, это лишь мои предположения, и, возможно, они тебя испугают…

– Пугай. Куда уж больше.

– Сама подземка чистая. И тот ход, которым я пользуюсь, тоже. О нем никто не знает, только я. Его вообще на картах нет.

Ниил хотел бы добавить, что это карты Новых, но раньше, чем он смог бы выговорить «Новый», в его голове вспыхнуло и в висках отдалось болью. Ниил поморщился. Черт бы побрал эти блоки в его мозгу…

– А вот те выходы, которые ведут из жилой подземки, другие. То, что тебе, наверное, рассказали про заболевших и умерших, правда. Но только потому, что люди, которые подхватили тетру, пытались сбежать в руины через вот эти проходы. Коридоры ничем не закрыты, не заварены. Есть решетки, но подъемные механизмы работают, все исправно. Странно, да? Но через эти коридоры все равно живым не вернуться. Вместо бетона – тетра.

Тесса не сводила с Ниила остановившегося взгляда.

– Ты хочешь сказать, что тетра там… специально? Ее каким-то образом туда… пускают?

– Это только предположение. Я думаю, что…

В голове вспыхнуло. Опять чертов блок… Ладно, пусть будет виноват Цион. Смысл от этого почти не изменится.

– …Цион прекрасно знает про подземку. Про всех этих обнуленных, которые уклоняются от восстановительных работ… И они их не трогают. Сейчас зачистил, придут новые. Не в эти залы, так в другие. Подземка огромная. Она как гигантский муравейник, ее можно чистить бесконечно. И можно, конечно, взорвать выходы за стену. Но у подземников времени навалом. И ресурсов тоже. В конечном итоге любой завал можно разобрать, раскопать, опять же взорвать, если грамотно все рассчитать. Но тетра – давний враг. Неуловимый, невидимый. И верный. Пустить ее по вентиляции коридоров, ведущих в руины, – и вот тебе готовая легенда, что за стеной тетра.

– Но это же значит… – Тесса сделала паузу, а потом прошептала: – Это же значит, что тетрой можно управлять. Ты говоришь «враг». Но это не просто враг… Это оружие. Оружие устрашения. Ведь эпидемии тетры в Ционе – это целая история… Сколько разговоров про ученых, которые создали сыворотку? И про то, что без нее за стеной не выжить… Каковы шансы, что и создали тетру тоже… люди? «Их» тетра… Да, все сходится! Она не взялась ниоткуда. Ее создали. И создали, чтобы держать нас всех… – она сделала паузу, а потом прошептала: – в Ционе…

Ниил медленно кивнул:

– У меня такая же теория.

– Но тогда… – Она вдохнула поглубже и, подобрав на постели ноги, прижала колени к груди. – Тогда выходит, Цион нас ни от чего не спасает. Он… он убивает. И моя мама… – Она задохнулась. – Дело не в болезни. Дело в… в чем? Я не понимаю, зачем нас держать внутри стен, в страхе.

Ниил потянулся к Тессе, чтобы взять ее руку в свою, но та мотнула головой:

– Подожди… Ты говорил… Вчера вечером, пока не пришел в себя. Говорил про какие-то резервации. Про Вечный Совет, про Старую Расу… А подземники… Они сказали про каких-то Новых… Ниил, что это все значит? – Взгляд у нее от ужаса был стеклянный.

– Я вчера говорил что?

– Я не помню точно. Что за пределы резервации нельзя выходить. И что-то о каких-то представителях Старой Расы.

Ниил сжал зубы. Даже когда он думал об этом, в голове его начинало сверкать. Он не мог говорить о Новых и Старых, мешали блоки. Но вчера в его голове что-то случилось, и блоки, вероятно, отключились. А может, его тело во вчерашнем бессознательном состоянии просто не реагировало на боль.

– Послушай, Тесса. Когда я говорил, что не могу о чем-то рассказать физически, я имел в виду буквально физически. Есть вещи, которые мне нельзя говорить. И я не могу. Никак. Даже если захочу.

– Но вчера ты говорил.

– Вчера было другое. Понимаешь, у меня…

Опять вспышка. Ниил едва сдержался, чтобы не застонать. Он не мог объяснить ей вслух. Никак.

– Что с тобой?

Тесса часто заморгала и подалась ближе.

– Ты… в порядке?

Ниил снова вымучил улыбку:

– В порядке. Слушай. Можно попробовать так. Задавай вопросы, на которые я смогу ответить просто «да» или «нет». Попробуем?

– Но ты…

Она смотрела на него так тревожно, что Ниилу стало теплее.

– Все в порядке. Правда. Давай.

– Ладно… Значит, есть люди Старые, а есть Новые. Так?

Ниил кивнул.

– И Новые – они не совсем люди, так?

Он повел плечом.

– Люди, но всего на один последний процент.

Ниил снова кивнул.

– А ты… ты Новый?

Он улыбнулся и мотнул головой.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Так ты Старый?

Ниил помедлил, но потом снова помотал головой.

– Ни то ни другое? Но… кто тогда? Что-то среднее?

– Да.

– Так ты не машина? Или не совсем? Я не понимаю…

Ниил только пожал плечами.

– Погоди. Ты можешь отключить комм и сканер, видишь в темноте, можешь выставить защитный экран… Но твоя кровь…

– Кровь обычная.

– Но бывает… синтезированная? Черная?

Ниил мотнул головой.

– Или это не кровь? Но что это? Я видела черные глаза. У ли’Бронаха… И у ла’Гарды тоже.

Он мог только молчать. Сколько эта девчонка уже узнала сама! Сколько ей, к счастью, не суждено увидеть…

– Эмоции. Дело в них, да? Вы… Они могут что-то чувствовать? И тогда… Эти глаза… Какая-то внутренняя реакция?

Ниил кивнул. Он и сам не знал точно, но предполагал, что предельные эмоции доводили организм Нового до критической точки. Перегружали, сигнализируя об этом ненормальным увеличением зрачков.

– Но я все равно не понимаю. Как тогда эти Новые устроены? Ты говоришь, Пустые – машины… А кто тогда Новые? Синтетика же вроде… не механизм, верно?

– Верно.

– Так она просто как привычная нам органика, но… созданная в лаборатории? Все эти ткани… Кожа, кости, мышцы, нервы, кровь…

Ниил снова кивнул.

– И что, все эти ткани просто заменяются? Одна за другой? И что тогда человек чувствует? Он вообще себя человеком чувствует? Не могу себе представить… Родиться, жить в одном теле, а потом просто его поменять… А как же сознание? Оно остается в одном проценте? А воспоминания? Или воспоминания можно записать и в новый мозг?

Тессу передернуло. Ниил молчал.

– И как они это делали… делают? Постепенно или сразу? В старости? Из-за болезней? Или просто потому, что могут? Синтетика же не стареет, да? И никаких тогда болезней… Но они все равно не бессмертные, да? Из-за последнего процента? И сколько они живут?

Она замолчала, видимо понимая,