С него словно заклятье спало. Тело, жесткое, неподатливое, отмерло. Нож, звякнув, упал на землю. Руки повисли, спина сгорбилась.

– Тесса, – повторил он уже отчетливее, а потом уставился на меня в упор. – Ты, черт дери, что здесь делаешь? – Он схватил меня за плечи. – Зачем ты сюда пришла? Ты свихнулась? Как ты меня нашла?

Он моргал крупно, недоуменно, почти сонно, будто только что и правда очнулся от сна. А я просто обхватила его всего руками и прижалась щекой к груди.

* * *

Голова еще трещала, но боль отступала. Пульсировало в левой части, там, где покопались Новые. Ниил вспомнил все резко, в одно мгновение, стоило девчонке к нему прикоснуться.

Святые развалины, да сколько же он провел в отключке? Нет, не в отключке – он, кажется, был вполне в сознании… Но соображал ли? Странную гонку от патруля, а потом и обратно, ко второй, живой точке рядом с потухшей он вспоминал с трудом. Что он говорил Тессе? Что выдавал его покореженный Новыми мозг?

– Все хорошо, – бормотал он, прижимая девчонку к себе. – Все будет хорошо.

Она никак не могла от него оторваться. Маленькая, даже, пожалуй, щуплая. Он чувствовал ее лопатки под тканью платья, но эти острые косточки вызывали не сочувствие, а бурю одуряющей нежности.

– Пойдем. Нам нужно идти. Они ликвидируют неофициальных, и нам нужно будет засесть подальше. Сегодня они в руинах надолго.

– Пустые? Это и были Пустые? – слабо шептала Тесса.

Ниил кивнул, забывая, что в темноте она вряд ли что-то увидит.

– Их что-то отвлекло.

Не «что-то», а сам Ниил. Даже исполосованный, переделанный Новыми мозг заставил его сделать то, что он бы сделал и сам. Отвести Пустых от Тессы.

– Пойдем. Нужно будет немного попетлять, но пока они еще заняты. Время есть.

Он не хотел оставаться рядом с ликвидированной: на свой ночной пост Пустые пройдут обратно где-то рядом. Обычно, конечно, Ниил забирал вещи исключенных и, если было время, оттаскивал тела, а в том месте, где они сначала лежали, колдовал с цифровым фоном. Так что, когда патрули опять проходили мимо, они не замечали пропажи – тела ли или рюкзака, сумки и одежды. А обирал изгнанных Ниил обычно подчистую: бесплатная нажива из Циона – шутка ли.

– А как же Риина? – пробормотала девчонка, болезненно дрогнув.

Ниил бросил взгляд в сторону тела. Да, именно эту девушку он видел с колокольни, именно ее сегодня и исключили. Но у нее не было шансов. Ниил не успел бы сюда, даже если бы и захотел. А он обычно в дела исключенных и Пустых не вмешивался. Его куда больше заботили пожива и собственная безопасность.

– Твоя подруга?

– Да.

Он подошел к мертвой девушке, присел рядом, легко перевернул ее тело на спину. Выпрямил руки, уложил голову на бетонную плиту, как на подушку, прикрыл веки.

– Мы вернемся утром, когда уже будет светло.

– И?..

– Тела я обычно переношу на север, там есть пустырь…

– Хочешь ее похоронить?

– Я всегда так делаю.

Лишний труд с цифровыми следами, чтобы Пустые не заметили изменений в ландшафте, но им свойственно через какое-то время забывать. А может, в их программах записано, что тела могут сжирать животные.

– Всегда? Но зачем?

Действительно, зачем? Ниил и сам не знал. Так заведено? Так по-человечески, закапывать останки своих сородичей? Или дело в том, что он не хотел глазеть на разлагающуюся плоть на своих улицах?

– Я не знаю. Просто делаю, и все.

– И сколько ты закопал?

– Много. Десятки.

– Десятки… Но ведь исключают… Ну раз в год, иногда еще реже. Обычно…

– Изгоняют еще и по-другому. Неофициально. Ты бывала у Стены прощания? Там есть другие ворота. Маленькие, тихие. Не как эти, гигантские – они же специально такие. Подавляют, пугают, смущают умы. А те, другие – за те выкидывают остальных.

– Но зачем… – Девчонка запнулась, а потом прошептала: – Ну конечно. Чтобы не портить статистику. Не очернять образ великого Циона.

– Именно.

– И… часто там выкидывают? Неофициально?

Голос девчонки был тихий, она коротко, неглубоко, но жарко дышала Ниилу в грудь.

– Обычно тоже не очень. А сегодня еще и троих разом…

– Может, среди них Ланс? Точно… Ланс!

Девчонка дернулась, но Ниил ее удержал.

– Ланс или не Ланс, но он уже мертв, можешь мне поверить.

– Но…

– Нет. Мы туда не пойдем. Патрули всех ликвидируют, неужели не понимаешь?

– Но, может…

– Тесса… – Ниил отстранился и заставил девчонку посмотреть ему в лицо. – Он уже мертв, слышишь? И скоро патрули пойдут в свою норку обратно. У них ангар на той стороне руин. И нам нужно делать ноги. Это ты понимаешь?

Девчонка неуверенно кивнула и бросила взгляд на тело. Ниил потянул ее за собой.

* * *

В музее он ночевал нередко. Бомбежки задели здание только слегка, а в залах можно было отыскать и статуи, и целые макеты с восковыми фигурами людей, среди которых так хорошо было прятаться от сканеров патрулей. Большинство макетов разметало, и фигуры валялись, раскинув руки и ноги. В свое время Ниил долго светил фонарем на эти мертвые лица. Когда жили те люди, которых изображали эти куклы? Что это был за народ? Какое время? Никто, кроме Новых, теперь и не сказал бы, но Ниил в их виртуальные сети не лез.

У Ниила был устроен угол в одном из макетов, в комнате из пластиковых панелей, которые когда-то прикидывались натуральным деревом, а теперь облупились, но отчего-то все равно создавали подобие уюта. Здесь разместились муляж очага, длинный, гладко отскобленный стол с глиняной утварью, лавки, коврики из лоскутов, а в другом углу – широкая, укрытая шкурами кровать. Обычно Ниил растягивался здесь с блаженной улыбкой: спать в мягкой постели на теплых мехах было куда приятнее, чем ютиться на дне бассейна с Лимерией.

– Все, можно выдохнуть, – объявил Ниил, когда они поднялись по ступенькам в комнатушку. – Я скажу, когда патруль пойдет обратно. Надо будет затаиться. Но потом можно поспать.

Тесса присела на край лавки, подложив под себя руки. Под ее глазами залегли тени, половина воротничка оторвалось.

– Чушь какая-то. Риина… Не верю, что ее исключили.

Ниил не знал, что ответить. Он не умел утешать и не знал эту Риину, но смотреть на Тессу было безотчетно больно. Он вытащил из-под лавки контейнер, выставил на стол две консервные банки и флягу с водой.

– Голодная?

Тесса глянула на консервы:

– Сто лет, кажется, не ела.

Ниил вытащил нож, всадил кончик острия в крышку и принялся ее взрезать.

– Это я виновата, – вдруг сказала Тесса, следя