Обрадованный Нойхофф вскочил со своего места:

– Да это же великолепно! Что же там случилось? Где он пропадал все это время?

– Он пытался еще до наступления темноты выручить Больски и его людей!

– Удалось ему сделать это?

– К сожалению, нет, герр майор! Он нашел Больски и еще двадцать восемь бойцов его роты мертвыми, нашел перед вражескими позициями. Нашим ребятам удалось спасти только двоих раненых, которые притворились мертвыми, когда русские добивали тех, кто еще подавал признаки жизни!

Нойхофф снова тяжело опустился на стул у стола и уронил голову на руки. Когда он опять овладел собой, я доложил, что все тяжелораненые отправлены на перевязочный пункт в Горках к Фреезе.

– Каковы наши потери, Хаапе? – севшим голосом спросил он.

– Еще не поступали донесения из рот, герр майор! Но они будут наверняка большими!

На улице раздались громкие голоса. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились возбужденные Кагенек и Олиг. С появлением Кагенека настроение у всех сразу улучшилось. Энергия била из него ключом.

– Мы должны перестроиться! – заявил он. – Мы обязаны сделать выводы из того, что нам пришлось пережить сегодня! У иванов тоже хватает проблем! Важно, чтобы мы учли это! Из показаний пленных я знаю, что и у русских большие потери из-за обморожений!

– А как же их отличное зимнее обмундирование? – удивился Нойхофф.

– Не все вражеские подразделения обеспечены им так же хорошо, как сибиряки. У многих русских солдат тоже нет приличного зимнего обмундирования! Именно это было одной из причин, по которой они так ожесточенно защищали свою деревню сегодня вечером от наших атак. Они не хотели, чтобы их выгнали в чистое поле на мороз! И наша атака наверняка бы удалась, если бы не замерзла смазка в пулеметах!

– И как же нам справиться с этой проблемой? – озабоченно спросил Нойхофф. – Есть какие-нибудь предложения?

– Мы занесли пулеметы в избу и дали им оттаять возле жарко натопленной печи, – продолжал Кагенек, – потом разобрали и тщательно протерли, пока на них не осталось ни одной капли масла. А после того, как мы их снова собрали, они отлично стреляли и на морозе!

– У них не было проблем с перезарядкой?

– Никак нет! Конечно, в общем и целом проблем с перезарядкой станет больше, от этого никуда не денешься. Однако и без смазки пулеметы хорошо стреляют! А это главное! Мы можем ими пользоваться и в такие морозы!

Выяснилось, что, вооружившись пятью такими пулеметами без смазки и взяв с собой двадцать бойцов, Кагенек попытался выручить Больски и его людей, которые залегли в низине перед занятой противником деревней и у которых был отрезан путь к отступлению. Но он опоздал. Когда под прикрытием пулеметного огня Кагенек и несколько его бойцов пробились в низину, они нашли двадцать девять убитых, среди них был и Больски, и двоих раненых. Поскольку пулеметы отлично справлялись со своей работой, им удалось без особого труда вернуться назад вместе с ранеными. Конечно, при низкой температуре минус 40 градусов отдельные задержки с перезарядкой и дополнительный износ материальной части были несравненно лучше, чем вообще не действующие пулеметы.

– Я вообще считаю, что мы не должны больше атаковать, пусть лучше атакуют русские! – сделал вывод Кагенек. – Тогда мы сможем снять свои пулеметы с теплой печи и быстро доставить на позицию. Пока пулеметы ведут огонь, они остаются все время теплыми. В этом случае мы можем стрелять даже со смазкой! В любом случае русским будет совсем непросто атаковать нас, двигаясь по открытой заснеженной местности, если мы, конечно, будем все время начеку!

– И как же мы будем сражаться против сибиряков без зимнего обмундирования?

– Мы должны раздобыть их зимнее обмундирование: мы должны отобрать у всех взятых в плен сибиряков и снять с убитых красноармейцев меховые шапки, валенки и ватные безрукавки! И однажды наступит время, когда мы опять сможем сражаться с ними в равных условиях! И тогда, без сомнения, мы докажем, что являемся лучшими солдатами, чем они!

– Тебе придется немало потрудиться, чтобы убедить в этом многих наших пехотинцев! – вставил я. – По дороге сюда я встретил в нашем тылу некоторых солдат, которые считают, что у нас нет больше шансов противостоять красным, такие бойцы уже окончательно сломлены!

– Согласен, возможно, это наша самая большая проблема! – с серьезным видом ответил Кагенек. – Эта проклятая паника, без всяких к тому оснований! Мы уже не раз били русских и снова будем их бить! Но, разумеется, это невозможно сделать без твердой уверенности в своих силах!

– Да, мы не должны ни в коем случае терять уверенность в себе! – подхватил Нойхофф.

– И еще одно, герр майор! – сказал Кагенек. – В такой собачий холод мы должны занимать передний край обороны как можно меньшими силами! Все лишние бойцы должны сидеть в теплых деревенских избах. Вдали от деревень следует выставлять часто сменяемые секреты! Наша задача как офицеров заключается в том, чтобы сохранять высочайшую бдительность и постоянно контролировать такие секреты! (Боевое охранение. – Ред.)

Нойхофф охотно согласился со всеми предложениями Кагенека. Очевидно, что он все больше и больше склонялся к тому, чтобы позволить Кагенеку все чаще самому принимать решения. Он уже был просто не в силах справляться со сложившейся обстановкой.

– Вы не голодны? – спросил вдруг Маленький Беккер.

– Да, я голоден как волк! – воскликнул Кагенек. – Я бы уже давно слопал свои сапоги, если бы они не защищали так хорошо ноги от холода!

Беккер поспешил покинуть нас, чтобы раздобыть что-нибудь съестное, а Нойхофф и Ламмердинг отправились в соседний дом, где временно размещалась канцелярия батальона.

– Что, собственно говоря, случилось с Больски? – спросил я Кагенека, когда мы остались одни.

– Он был фанатиком, и этим все сказано! – ответил он. – Сегодня его фанатизм завел его самого и бойцов его роты в безвыходное положение, из которого не было спасения. Все это было совершенно напрасно!

– Так что же с ними произошло?

– Его пулеметы на морозе не стреляли, а противник имел численное преимущество. В самом начале он мог бы отойти назад, так как рота Штольце атаковала на левом фланге, и русские в основном сосредоточились там. Но Больски не захотел, даже когда Штольце прервал атаку, поскольку и его пулеметы отказали в такой холод. Как рассказали оба раненых, Больски заявил буквально следующее: «Мы солдаты фюрера! Для нас нет пути назад!» Вот такая бредовая глупость! Так Больски пожертвовал своими двадцатью восьмью бойцами и погиб сам.

– Во всяком случае, он отдал жизнь за свои идеалы! В мужестве ему не откажешь! – заметил я.

– Да, ты прав. За это его нельзя не уважать!

Вошел Маленький Беккер со своим ординарцем, который принес нам что-то поесть. Оказалось, что это был неизменный гуляш из конины. Но Беккер заставил своего ординарца постелить на обшарпанный стол белоснежную скатерть и проследил за тем, чтобы стол был накрыт по всем правилам – с тарелками и столовыми приборами.