Кандирд хмуро кивнул – Илли говорила то же самое, но на душе всё равно неспокойно. Оборотни живут очень закрыто, и неизвестно, как встретят незваных гостей, пришедших забрать ту, что через своих детей стала им родной.

Сложенный из толстых брёвен старинный дом пропах дымом и шкурами, в несколько слоёв устилавшими пол и лавки. Просторное помещение, куда дриады попали через потемневшее зеркало по памяти Зарона, было, скорее всего, общей комнатой, где вечерами собиралась на посиделки молодёжь и слуги. Но сейчас тут было пустынно и тихо.

– Отец у тебя не простой скотовод, – оглядевшись, сделала вывод Элинса, – а вот дриады я близко не чувствую. Кого бы спросить?

– Бежит уже кто-то, – отметила Апраксия и ответила за мужа: – Старшина клана у него отец, весь городок ему подчиняется.

– А, обед пришёл! На кухню сами пойдёте или отвести? – Девчонка лет пятнадцати, в штанах и безрукавке из тонко выделанной кожи и с кинжалом у пояса беспардонно оглядывала незваных гостей.

– Прикуси язык, щенок, – опередив открывшего рот Зарона, строго оборвала нахалку Элинса. – Позови лучше кого постарше, пока я добрая.

– Ты! – охнула от такой наглости та. – Первая, в суп!

– Придётся проучить, – скучающе сообщила сёстрам Лира, – у меня сейчас как раз настроение подходящее.

– Ну, кто там, Тимилла?! – произнёс густой мужской бас, и из коридора шагнул в зал дородный мужчина, смутно похожий на Зарона. Только глазки были много меньше и хитрее, волосы с проседью да черты обветренного лица грубы и крупны.

– Мясо на суп, – никак не могла успокоиться та, кого назвали Тимиллой.

– Всё, ты нас достала. Прощайся с родными, – звонко произнесла Лира и прищурилась.

– Прости её, госпожа. – Мужчина бросился вперёд, загородил юную оборотицу своим телом, даже руки растопырил. – Молода она, глупа, ни одного духа вживую не видала, вот и горячится.

– Плохо молодых воспитываешь, хозяин, – холодно отрезала Элинса, – вот сыном тебе гордиться нужно. Он ваш народ от большой беды уберёг, помог нам войны не допустить. Леодийский король ему за то титул пожаловал и имение. Думаю, ваш Тимаргл тоже узнать о подвиге Зарона должен. Но сейчас мы по другому делу. Где Колейла? Пора её забрать, не место ей тут.

– Они за старой корягой пришли, – тихо, но едко фыркнула за спиной отца девчонка, и Зарон, взревев раненым зверем, бросился в ту сторону.

Но Лира успела раньше. Две гибкие, как змеи, лианы стремительно выросли из потолочных балок, упали на нахалку и, спеленав её, как дичь, подвесили под самым потолком.

– Мы тебя предупреждали, – строго сообщила хозяину старшая дриада, – а теперь веди нас к Калейле.

– Да Сандил придёт, все эти веревки мигом порубит… – Висевшая под потолком пленница всё не унималась.

– Кто попытается их резать, пожалеет. Все под потолком висеть будете, – пригрозила Лира, выходя за согнувшимся, угрюмым хозяином из комнаты, – совсем распустились оборотни, никакого почтения. Сама в лес приду, всю дичь по соседним королевствам разгоню.

– Не сердись, госпожа, – выведя гостей на крыльцо, устало вздохнул старый оборотень, – прости глупую. Младшая она, вот и избаловали её брать-я.

– Не избаловали, а испортили, – сердито возра-зила Илли, – она ведь, когда нас увидела, даже не поздоровалась, не спросила, кто и зачем. Запугивать начала, в суп обещала сунуть. Не обижайся, но так к людям относиться нельзя. И если ты не можешь воспитать, придётся нам наказать. Пусть повисит, а мы, как освободимся, решим, что с ней делать. Или с тем, кто её такую вырастил.

– Предлагаю забрать её в пресветлый лес, анлер покормит с месяц морковкой, сразу вежливая станет, – топая за хозяином по тропке, на ходу придумала наказание Лира и оглянулась: – А куда мы идём?

– Так вы его мать видеть хотели? – искоса глянул на сына оборотень. – Она теперь тут… ушла из дома ещё весной.

– Но я никого не чувствую… – Ленора остановилась и присмотрелась. – Не может быть…

И почти бегом рванулась к стройной яблоне, на которой не висело ни одного яблока. Дриады, мигом забыв про упрямую девчонку и не менее упрямого хозяина, помчались за ней, окружили дерево, прижались к гладкой бурой коре.

Старый оборотень только насупился: Колейла давно не проявляла интереса ни к нему, ни к дому. А с тех пор, как ушёл Зарон, и разговаривать почти перестала. Оживлялась, только когда получала весточки от сына, и вот в этом, как Джозор убедился, его полукровка был постоянен. Посылал матери послания с любой оказией. Да и далеко от границы не уходил, жил в деревеньке за перевалом, они время от времени проверяли.

И только ему дриада и отвечала, писала что-то на листьях тополей, скручивала в трубочку и отдавала тем, кто мог передать. Но ни посмотреть, ни прочесть её послания никому другому не удалось ни разу. Джозор тяжело вздохнул и переступил с ноги на ногу, думая, что и сам давно готов её отпустить – пусть себе сидит в дереве. Да вот надел ей по глупости в юности родовой браслет и теперь связан до смерти. Оборотень может привести в дом столько самок, сколько прокормит, но браслет может надеть только одной. И союз этот нельзя расторгнуть ничем. Потому и злится Зарния, и ненавидят дриаду его младшие дети. Несмотря на то что они чистокровные оборотни, законный наследник у него один – Зарон. И как раз ему это имение и стада нужны меньше, чем другим.

Старый оборотень вспомнил слова пришлой дриады и вздохнул ещё тяжелее. В том, что она сказала правду про титул и поместье, он не сомневался: дриады не лгут. Но знал и другое: нужно убедить первенца отказаться от своих наследных прав на ритуальном камне, а как попросить его об этом, если они не разговаривают уже больше полусотни лет, не имел никакого представления.

– Перестань пыхтеть, – рыкнула на него красивая синеглазая магиня в полумужском костюме, – потом с тобой и твоей нахалкой разберёмся. А сейчас лучше отойди.

Старый оборотень отлично видел, что она не дриада: в чём-чём, а в аурах к сотому дню рождения может научиться разбираться любой чистокровный вызвер. А ему давно под триста, с первого взгляда всех оценил. И даже то, что в сыне почему-то стало намного больше силы, заметил. Но это не значит, что он готов позволять магине вести себя так, словно она тоже имеет право его поучать, как лесной дух.

– Ты! – грозно начал он и весь напрягся, словно перед броском, но она легко отмахнулась, и старейшина вдруг понял, что не может ни пошевельнуться, ни хотя бы просто закрыть рот.

Но вовсе не это было главным, тем, что остро ударило в самое сердце. Когда она подняла руку, просторный рукав лёгкой туники опал вниз, и он заметил то, чего никак не ожидал увидеть. Костяной родовой браслет, означающий, что это единственная истинная супруга сына. Та, кто по всем их законам является сейчас, когда ушла Колейла, хозяйкой в его доме, старшей по статусу из всех женщин. И Зарон это знал, ему ли не знать. И значит, мало ещё они наказали его младшенькую, она теперь перед старшей невесткой на коленях ползать должна, чтобы прощение вымолить.