– Значит, в тот раз не вы гномов выгнали, – подвела итог Апраксия, которая знала эту легенду, – а магия эльфов и помощь дриад. И что мы видим в благодарность? Сегодня к вам в гости пришли четыре дриады, двух из которых верховный анлер пресветлого леса удочерил официально, а кроме них наследник вашего рода и я, его законная подруга.

Когда магиня шла сюда, она вовсе не желала объяснять никому из оборотней степень своего родства с ними, но за последний час её намерения кардинально изменились. И хотя Апраксии вовсе не нужен был этот дом, в котором, как пояснил ей мимоходом муж, она теперь главная из хозяек, зато магиня намеревалась хорошенько припугнуть его родичей, обижавших угасшую дриаду.

– Но он не чистокровный оборотень, – упрямо буркнул Харен.

– А те воины, что кланялись эльфам и просили помощи, разве были чистокровными? – скептически подняла бровь Илли. – Может, их родители, сёстры, братья были чистокровными? Да у тебя не хватило даже ума хоть раз в жизни задуматься, благодаря кому ты живёшь вольно и сытно!

– Богиня… – снова сполз со скамьи старик и встал на колени, – умоляю, не наказывай его, видишь же, что глуп! Накажи меня, не сумел воспитать, вложить в головы почтение… занят был делами рода.

– Совершенно неважно, что Зарон не полностью владеет магией оборотней, – холодно глядя на младшего отпрыска, отчеканила Илли, – у вас по этому признаку передаются только титулы. А ваш род хоть и старинный, титула никогда не имел. До сих пор. А вот теперь есть. Король Леодии подписал указ: за смелость и отвагу, за то, что сражался не щадя своей жизни и помог предотвратить истребление трёх деревень и войну между королевством и герцогством, Зарон получил поместье, право на отнятый у колдуна замок и титул графа. Первый в вашем роду. И сейчас имеет полное право вместе с нами судить вас, потому что его жена – одна из наших матерей. А теперь вернёмся к делу. Мы хотели забрать погасшую дриаду и намерены были вас наградить… но оказалось, не за что. Её тут никто не почитал, никто не заботился о ней, и, даже когда она ушла умирать в дерево, кто-то вбил в него несколько гвоздей. Кто был этот подлец? Признавайтесь сами, у нас мало времени, и это вам зачтётся.

– Я вбил, – шагнул вперёд один из слуг-полу-кровок и упал на колени, как его хозяин. – Но не сам придумал, клянусь! Она велела… хозяйка.

– И кто же присвоил себе это звание? – не выдержала молчания Лира. – Не та ли оборотица, что получила уже от старейшины оплеуху?

Рык разъярённого зверя был ей ответом, мелькнула в воздухе тень, и чёрная волчица яростно заметалась перед гостями, безуспешно хватая зубами воздух и рыча от разочарования.

– А вот этого ты не знала, отправляя слугу забивать гвозди, – презрительно сообщила ей Лира и щёлкнула пальцами, отчего зверь рухнул как подкошенный, – эльфы мудры и, давая вам этот дар, предусмотрительно включили в него несколько запретов. Ни один из чистокровных не может напасть на дриаду или эльфа. Как и на своего сородича и на его семью. Так что никто из нас тебе не по зубам. И я думаю, что всё зло и вся спесь в доме от тебя. Не хочу разбираться, любовь или ревность, жадность или ненависть толкнули тебя к преступлению. Но выношу приговор: три года, пока мы тебя не помилуем, обернуться назад ты не сможешь. И причинить вред разумному существу тоже. Также не можешь уйти в поле или лес. Гоняй во дворе мышей и крыс. Пошла прочь. Теперь девчонка. Отлично понимаю, что её так настроила матушка, но без наказания оставить не могу. Пусть годик походит со свиным пятачком, и, если чистосердечно раскается, снимем наказание. Ну а теперь братья.

– Хватит, лера Тэнлирель, – тихо произнёс Зарон, отводя взгляд от отвернувшейся в угол и зарыдавшей сестры, – им хватит и того наказания, что ты наложила на женщин.

– Как скажешь, – легко согласилась Лира и встала, – но идём отсюда, а то мне тут противно.

– Идём, – согласилась Апраксия и ухватилась за локоть мужа.

Сейчас действительно не стоит тут оставаться, но присматривать за этим домом она отныне будет.

– Подождите, – остановила их Илли у самого зеркала и уставилась зелёными глазами на расстроенного приговором старика. – Как тебя зовут?

– Джозор, – убито произнёс он, вскакивая.

– Запомни мои слова, Джозор. Герцогу доложишь о произошедшем сам, и как можно скорее. Про Зарона тоже не забудь рассказать. И если хочешь, чтобы мы смилостивились и скинули срок наказания, ищи дриад. Старых, больных, погасших, запуганных и прячущихся в лесах. Любых. За каждую будем срезать десятину срока. Сообщить о них просто: прижми ладонь к этому зеркалу и позови. Но попусту не тревожь, это только добавит наказания. Всё.

Через несколько мгновений только лёгкий аромат цветов да рыдания дочки напоминали старшине о произошедшем. А потом во дворе надрывно завыла волчица, и он снова рухнул на скамью и зажал уши руками. Ему и самому хотелось завыть рядом с нею…

Выйдя из родника возле шатра, где они оставили мужчин, Лира на несколько мгновений замерла в нерешительности. Уходя в герцогство, девушка искренне сердилась на упрямого баронета. Её возмущало непреклонное упорство, с каким он твердил своё «нет», обижало нежелание понять, что другого выхода нет. Нельзя найти в лесу все жёлуди, если тебе не подскажет тайные местечки тот, кто их спрятал.

Но больше всего оскорбило внезапное отстранение, холодность, словно жених пытался наказать её за непокорность. И, уходя в родник, она собиралась вести себя с ним аналогично, но что-то произошло за этот час. Что-то незаметно сдвинулось в её понимании происходящего, как сдвигается плотная тёмная штора, приоткрывая бушующий за окном летний полдень.

Ещё неуверенно девушка взглянула на Ингирда, с интуитивной безошибочностью находя его среди людей и эльфов, и укололась взглядом о полные боли и горечи глаза. В тот же миг осознав, что всё пошло неправильно, не так, как должно было происходить, бесповоротно отбросила и неуверенность, и смущение и решительно направилась к нему. Ну и пусть осудят её, если захотят, эльфийки и люди, она ни то и ни другое. Она дриада и будет поступать так, как ей хочется. Как и положено по роду и крови.

Кандирд, поймавший любимую в жаркие объятия, проводил мимолётным взглядом смело идущую к другу дриаду и, успокоённо выдохнув, забыл про всех, вмиг утонув в волне любви и нежности, льющихся из зелёных глаз.

– Трудно было?

– Потом всё расскажу, – кивнула она и в свою очередь проследила за тем, как Лира спокойно уселась рядом с баронетом и положила ему на плечо голову.

– Лирочка, – заглянув в её безмятежное лицо, выдохнул Ингирд и не выдержал – нежно обнял любимую за талию, – прости… но я не хочу, чтобы ты рисковала.

– Ты думаешь, я хочу? – Она подняла на него полные любви глаза и непроизвольно облизнула вмиг пересохшие губы. – Я хочу смотреть на тебя… и хочу… Поцелуешь меня?

Отказаться от того, чего страстно хотелось и ему самому, устоять или вспомнить про этикет и какие-то придуманные невесть кем правила было бы в этот момент так же преступно, как отобрать у ребёнка конфетку.