Уже тогда, по туманным намекам, Максимов понял, что отрабатывался план выброски массового парашютного десанта в условиях плохой погоды для прикрытия обнаженного участка границы. А от кого может прикрывать целая десантная бригада, выброшенная со всей штатной техникой в степи? Правильно, только от наших маленьких желтых соседей, будь они неладны…

В итоге этих экстремальных маневров седьмая гвардейская воздушно-десантная потеряла людей больше, чем за полгода постоянных стычек на Кавказе. Зато приобрела неоценимый опыт десантирования на каменистую поверхность при сильнейшем ветре, которого до этого ей не хватало.

«Может, Постышев не так уж и неправ», – подумал Филиппов, но вслух произнес другое:

– Ага! Только тогда непонятно, почему мы в Архангельске сидим… Где Китай и где Архангельск! Тоже мне, стратопедарх, – презрительно выдавил из себя Максимов и, повернувшись спиной, ушел.

Бригада, развернутая под Новороссийском на базе седьмой десантно-штурмовой дивизии, имела еще и горную подготовку, поэтому во всех документах значилась как воздушно-десантная (горная) бригада. Соединение «затачивалось» для боевых действий на южном стратегическом направлении, где горы не редкость. После очередной пертурбации в военном ведомстве пришли к выводу, что воздушно-десантные войска, как сохранившие автономность в качестве отдельного рода войск, больше не нужны.

Десантно-штурмовые бригады вместе с приданными ей вертолетными полками были снова приписаны к сухопутным войскам, десантники-парашютисты влились в состав ВВС. В соответствии с новыми взглядами на будущую войну. По этим взглядам каждый вид вооруженных сил – сухопутные войска, ВВС и ВМС[128]– должен был обладать стандартным набором инструментов для самостоятельного ведения локальной войны.

Армия имела свою авиацию, десантные части и спецназ, моряки – тем более, и только ВВС полного набора не имело. Не хватало им своей пехоты. В итоге три гвардейские воздушно-десантные бригады, штаб ВДВ, учебные и тыловые части вошли в состав обновленных ВВС.

Очутившись у летчиков на довольствии, десантники затихли, ожидая очередных сокращений и самодурства. Но вышло все ровно наоборот. Оснащение войск выросло на порядок, в бригадах вместо четырех батальонов стало по шесть, резко усилилась прыжковая подготовка. Особенно на парашютах типа «крыло». Главком ВВС на встрече с командованием десантников без обиняков заявил:

– Раз вы теперь – крылатая пехота, значит, должны в 72 часа разворачиваться в любой точке земного шара. Со всем необходимым для войны.

Первая серьезная война в жизни Максимова случилась два года назад. Сначала они резались с боевиками на Кавказе в качестве легкой пехоты, а ближе к концу были переброшены самолетами в Крым. Оседлав свои БМД, парашютисты «чистили» вместе с украинским спецназом побережье от Феодосии до Ялты, затем штурмовали сам город. Последние бои были уже под Севастополем. Засевшие на господствующих высотах итальянцы, французы и румыны поливали свинцом подходы к городу, не давая подступиться к погибающему русско-украинскому гарнизону[129].

Но седьмая гвардейская десантная прорвалась. По своим трупам и трупам врагов. Из взвода Валерия погибло шестеро, еще восемь отправились в госпиталь. Самого Максимова не задело даже известняковой крошкой, в изобилии разлетавшейся повсюду после каждого взрыва мины. Как заговорили, ей-богу.

Затем снова Кавказ, правда, теперь там был почти курорт. Отравляющие вещества и ОДАБы сделали свое дело, практически уничтожив многовековой культ «абречества». Теперь горцы, помимо старой ненависти к «урысам», с молоком матери впитывали страх перед невидимым газом, разъедающим кожу и выжигающим глаза. Жуткий и какой-то мистический страх джигиты проявляли и перед беспилотными роботами, парящими в небе и насылающими на их головы управляемые ракеты, и перед огненным дождем из реактивных снарядов…

Как говорил один известный человек, «благодарность забывается быстро, страх не забывается никогда». Русских не надо любить, их надо бояться…

Начальство в Талаги прилетело внезапно. Несколькими бортами, с кучей офицеров, среди которых были и командиры родной седьмой бригады. Помимо орды летчиков и десантников, прибыло несколько адмиралов в камуфляже, отличавшихся от основной массы только нашивками с якорями.

Пустующее здание аэропорта за десять часов преобразилось в огромный, круглосуточно функционирующий штаб некоего соединения, созданного с непонятными целями в разгар войны.

Следующую версию их нахождения здесь высказал комбат Жилин:

– В Америку десант готовится, не иначе. А что, смело! Слышь, господа офицеры, побываем в США, причем за государственный счет. Возьмем «шоколадного зайца» Обайя за его черную задницу!

Господа офицеры энтузиазма комбата не разделяли, но приказ есть приказ. Прикажут на Луну высаживаться, будем высаживаться на Луну. Назвался груздем, то бишь надел погоны, – так лезь в кузов.

Гвардии майор Жилин не иначе обладал даром провидца и почти угадал, что происходит. Их действительно готовили к масштабной десантной операции.

Только не в США.

Когда все офицеры парашютно-десантного батальона, включая Максимова, собрались в бывшем зале ожидания аэропорта, преобразованного в командно-тактический центр, там уже сидел весь цвет воздушно-десантных войск. Командиры бригад, их комбаты и ротные, командиры отдельных полков и батальонов. Командующий ВДВ генерал-лейтенант Румянцев и начальник транспортной авиации генерал-лейтенант Жолудев со своими штабными устроились на небольшом возвышении у огромных экранов. Было в зале и несколько незнакомых офицеров и генералов.

Когда гул голосов стих, на экранах мониторов появилось изображение – съемка из космоса какого-то аэродрома, а скорее авиабазы, огромного размера. С запада к ней приткнулся растянувшийся вдоль берега городок. С востока тоже виднелось море. Этакий сухопутный аппендикс, врезающийся в море. Или в океан…

– Ну что, никто не узнает? – громко спросил Румянцев присутствующих.

– Авиабаза Эндрюс?[130]– коротко вякнул кто-то с левого фланга, сзади Максимова.