– Ты где?

– На другой стороне улицы, в кафе. Неуютно было в машине. Как вспомню ребят… Вы извините, я приказ нару…

– Молодец, что нарушил. Сиди с внешней стороны, докладывай обстановку. Ты мой резерв, как скажу, ударишь в тыл.

«А Богомол умнее, чем кажется. Я действительно баран, раз приказал ему сидеть в машине. Сам сообразил, что его быстро срисуют и уберут первым. Далеко пойдет, если не убьют».

В Москве Блинов узнал о гибели спецгруппы из донесения агентуры уже спустя три часа. Причем поражало то, что ни немецкая контрразведка, ни полиция никакого отношения к бойне в доме известного дипломата не имели. И старались по возможности информацию засекретить. Еще бы, десять трупов в элитном районе, включая жену дипломата и его дочь.

– Что за херня там произошла? – спросил Блинов у адъютанта.

Тот лишь развел руками, изображая недоумение.

– Так выясни, твою мать! Через час, нет, сорок минут, всю информацию мне на стол. Быстро!

Отправив адъютанта, глава СНБ связался с дежурным офицером и потребовал соединить со смежниками, разведкой Генерального штаба.

– Генерал Корженевич! – резко отозвалась трубка.

– Привет, генерал. Блинов у аппарата.

– Узнал. Что-то случилось?

– Да. Связь с группой Харона прервалась, не исключено, что она уничтожена.

Говоря это, всесильный руководитель Службы национальной безопасности чувствовал некоторую неловкость. Корженевич долго настаивал на том, чтобы группа, отправленная в Европу, подчинялась Управлению спецопераций ГРУ, давя на то, что большинство оперативников получили подготовку в недрах военной разведки. Но Стрельченко решил подчинить группу Блинову. Политический расчет был точным. Нельзя давать военным слишком много тайных рычагов влияния на государство. Корженевич сдаваться не собирался и настоял на встрече с президентом, где, памятуя о старой дружбе и общих темных делах нулевых годов, президент объявил генералу о неизменности своего решения.

Корженевич согласился, но в частной беседе обмолвился: «Если с Хароном случится что – я себе не прощу…»

Вот теперь случилось.

– Где это произошло, Виктор Иванович? – после нескольких минут тяжелого молчания спросил Корженевич.

– В Берлине.

Снова молчание в трубке. Потом тяжелый вздох:

– Виктор Иванович, я думаю, что Харон жив. По поводу его людей ничего не могу сказать, но он, чувствую, жив.

– Ваша задача, Логан, прикрыть с воздуха зону высадки отряда специального назначения в ближайший тыл русских. Вот здесь, в секторе 8–4. – Красная точка лазерной указки остановилась в районе со смешным названием Бляховня. Полковник Тэлбот закашлялся, силясь выговорить корявое польское слово. Бляховня… тьфу, какое варварство! – Там будут ждать польские «коммандос» для дальнейших совместных действий. Контрольное время десантирования: час сорок пять по среднеевропейскому времени. Сопротивления в этом районе не ожидается, но, как обычно, держите ухо востро. Здесь можно даже на собственной территории попасть круче, чем под Гератом. Точно, капитан?

Полковник подмигнул Логану. Роджер – теперь знаменитость. После того как он спас почти пропащую задницу четырехзвездного генерала Беркли, который угодил в засаду прямо в расположении третьего корпуса, в семи милях от собственного штаба.

Русский спецназ уже праздновал победу, как тут появилась пара «Апачей» и три UH-60 с десантом военной полиции. Из диверсантов уйти не удалось никому. Десятерых ряженых русских положили на месте огнем из автоматических пушек М230, заодно взорвав оба их «Хаммера» при поддержке огня бортовых «Миниганов» с UH-60. Четверых же выживших, израненных спецназовцев повязала высадившаяся с «Блэк Хоук» команда военной полиции.

Генерал Беркли тоже остался жив, но получил перелом основания черепа и серьезную контузию. Той же ночью его эвакуировали в США. Верховным главнокомандующим EUCOM назначили Марка Уолта, возглавлявшего штаб ВВС. Новый главком рьяно взялся за реализацию плана контрнаступления, разработанного Беркли, но все равно время уходило стремительно.

Окруженные под Варшавой поляки и остатки пятого американского корпуса каждый день несли потери от артиллерийского и минометного обстрела и действий русских снайперов. Штурмовать миллионный мегаполис, памятуя о кровавом опыте Берлина, Будапешта и Грозного, русские не торопились, постепенно «сжевывая» обороняющихся с безопасной дистанции. Оставить столицу и прорваться на спасительный запад поляки не могли по политическим убеждениям, а американцы – из-за нехватки топлива и большого количества раненых на руках. Единственный способ их выручить – ударить с внешней стороны. Если удастся деблокировать Варшаву и отбросить русских на восток, считай, полдела сделано.

«Если удастся», – подумал Логан и, против желания, тяжело вздохнул.

От полнокровной бригады армейской авиации «Крылья победы», брошенной в бой против русских в первую же ночь войны, уцелела едва четверть вертолетов и половина личного состава. Верный АН-64 Роджера при атаке на ложную зенитную позицию русских потерял одну из двух турбин. Хорошо, мощности второй хватило, чтобы дотянуть искалеченный «Апач» до авиабазы. Впрочем, там он и сгорел после очередного удара трижды проклятых «Stone».

Новую машину Логан и Гарсиа получили три дня спустя. Хотя новой ее можно назвать лишь с натяжкой – недавно вышла из ремонта после повреждений, полученных в первые дни войны. Что ж, и на том спасибо, как говорится…

Осколки обезглавленной бригады вывели из боев седьмого августа, но вместо ожидаемой отправки в тыл, на отдых и переформирование, оставили в резерве. Теперь вместо бригады «Крылья победы» сформирован одноименный авиационный батальон особых поручений при командующем армией США в Европе. Круг задач, стоящий перед aviation battalion for special assignments, был весьма широкий: от патрулирования и охраны внутренних коммуникаций до поддержки высадки диверсионных групп «зеленых беретов». Новому командиру, полковнику Тэлботу, задачи поставил лично генерал Беркли:

– Поймите, полковник, у меня здесь, в Европе, каждый вертолет на счету. По-хорошему, надо бы, конечно, отправить вас на отдых. Но только не сейчас. Тем более пилоты у вас опытные, на ТВД уже освоились. В атаки на русские танки ходить не придется, найдется более тонкая работа: выслеживать диверсантов, эскортировать колонны, поддерживать высадку и эвакуацию разведывательных отрядов. Отвлекать на это авиабригады прибывших дивизий считаю излишним. Их впереди ждут очень тяжелые бои. Вы же будете моей карманной воздушной кавалерией. Через неделю, обещаю, отведем на отдых.

– Разрешите вопрос, сэр?

– Да, полковник, слушаю.

– Что со 160 SOAR?[133]Почему он не участвует в празднике?