— Истерика закончилась.

— Вот и отлично.

Мужчина удобнее устроился на стуле, хотя на нем в принципе невозможно удобно сидеть — задница моя затекла, пока я тут полчаса ждала в одиночестве. Зато меня вполне устраивало таращиться в одну точку. Детектив не требовал поднять взгляд.

— Я не буду выбивать из тебя признание. Как видишь, я даже не принес диктофон. Сейчас мы будем вести разговор, не предназначенный для чужих ушей.

Мои брови невольно сдвинулись. Глаза забегали по серому полу.

— Мы оба знаем, что ты около года следила за знаменитостями, обыскивала их квартиры, потом продавала информацию о том, что видела и находила. Тебя не поймала полиция, не нашли киллеры. Ты искусно не оставляла следов и прятала свою внешность. Все было хорошо, пока не потеряла голову от своей мишени, да?

Казалось, слез больше нет. Вроде все проклятья я выкричала из себя в адрес Ирия, лупя по стене раскрытыми ладонями. Но под ресницами вновь запекло, а в груди воспламенилось.

— Вы с ним хорошо поработали, мистер детектив, — процедила я сквозь зубы. — Потрясающе.

Наружу рвалось больше слов, но я прикусила губу. Нет диктофона? С чего бы верить? Бумажный пакет набит чем-то почти до верха. Пузатый немного. Там десяток диктофонов поместится.

— Ирий… — мужчина тяжело вздохнул. — Ненамеренно вывел нас на тебя. Ненамеренно. Я его уволил еще две недели назад после скандальной статьи, и с тех пор с ним не общался. Но у меня есть человек, который докладывает о каждом его шаге. На самом деле мы не на сто процентов были уверены, что застанем в номере именно Беатрису Гилмур. Но рискнули.

Ирий невиновен? Внутри меня все перевернулось. Еще раз и еще. И закрутилось дикой центрифугой. Хмельная от чувств, я подняла взгляд на детектива — сидел с непроницаемым выражением, точно вместо лица маска, высеченная из мрамора.

— Ирий тоже в камере? — спросила я. Будто могло быть по-другому. Его, конечно, повязали из-за меня.

— Ирий мой сын.

Так ответил, словно я сразу должна все уяснить. Словно их родство ключ ко всему.

— Что бы он ни творил, я уберегу его от прискорбной участи, если могу. Его имени не будет в твоем деле.

— А если я назову его имя?

— Не назовешь. Поэтому мы с тобой и говорим.

— А если он придет…

— Он не придет.

Я закусила щеку изнутри. Руки дрожали в наручниках. Спрашивать, почему не придет, нет смысла. Мужчина сказал как отрезал. Просто полсердца отсек одним взмахом.

Ирий меня не сдавал — в это очень хочу верить — значит, все, что между нами было, правда. Ирий искренне утром говорил, что нам надо не просто встречаться, а почаще спать ночами вместе. Я не успела отказаться… не успела ответить, что не смогу. Ведь проведенная вместе ночь высекла кинжалом с ядовитыми чернилами на груди: «Люблю». И пока чернила не пропитали насквозь все тело, не разошлись по крови и не смешались с нею навсегда, их нужно вывести.

Ведь моя мечта живет на другой планете. К ней я должна лететь. Ибо возненавижу себя рано или поздно.

Однако сейчас… моей мечте и жизни конец. А визит Ирия — мог бы стать единственным лучиком света во мраке.

Мистер Нордли продолжил:

— Ирий понимает, что к тебе приближаться опасно. Особенно теперь. Только сядешь в тюрьму — киллеры проникнут в нее и убьют тебя. Слишком много знаешь, слишком много людей хотят мести. Если Ирий будет наносить визиты — ему тоже перепадет. Ходят слухи, у тебя есть сообщник.

— Нет! Я все делала сама.

Может, раскрыть способности, как только окажусь среди людей? Стражи убьют меня за нарушение. Это лучше, чем сидеть в камере и ждать того мгновения, когда мне в еду подсыпят яд, или задушат подушкой, или заколют вилкой.

— Ты очень талантливая девушка. — Мужчина облокотился о стол и подался ко мне. Я невольно вжалась в стул. — Жаль, что не умеешь талантами с умом пользоваться. Они тебя погубили, вместо того чтобы осчастливить.

От нравоучений затошнило. Пусть бы побыл на моем месте! Со стороны наблюдать и судить каждый идиот способен!

Я прикусила язык, внутренне разрываясь от лавы злости. Если буду острить, это не сыграет в мою пользу.

Хотя какая разница? Меня, так или иначе, упекут за решетку! А потом прибьют. Шансов на помилование ноль.

— Какого черта умничаете, мистер детектив? Хотите, чтобы я имя Ирия на суде не упомянула? Так убедите меня молчать! Ибо пока что у меня есть только одно желание — плюнуть вам в морду!

Уголок его губ на миллисекунду дрогнул. Эхо моего крика звенело в тишине. Я тяжело дышала, что-то свистело в груди. Пух, родные белые хлопья, исцелили бы меня, напитали энергией, созидательной. А не разрушительной, которой наполняет злость.

— У тебя снова началась истерика, Беатриса? Тогда я приду завтра, — говорил детектив, поднимаясь. — Думаю, сутки в камере точно подействуют успокаивающе.

— Да можете вообще не приходить! Мне плевать! Все равно в итоге мне не светит ничего хорошего.

— Ты можешь избежать смерти, если будешь вести со мной адекватный разговор.

— Как великодушно с вашей стороны. Предлагаете сделку? Я не говорю имя Ирия, а в тюрьме меня будет опекать охрана? Бессмысленно… Я не поверю.

— Тюрьмы ты тоже можешь избежать. Поговорим об этом завтра? — Он потянулся рукой к пакету, нарочно медленно, следя за моей реакцией.

Я молча хлопала ресницами и мысленно топила надежду, которая вдруг воскресла. Тут что-то не так. В чем подвох?

— Какой ценой?

— Разве ты не готова отдать все за свободу и жизнь?

— Я готова отдать лишь то, что потерять не так страшно, как умереть.

Детектив сел обратно на стул.

— Предлагаю работать на меня. Лично. Выполнять любые поручения беспрекословно, какими бы они ни были. Взамен я инсценирую твою смерть.

Сухой смех, больше похожий на кашель, вырвался из моей груди. Очень воодушевляет стать девочкой на побегушках для детектива, которому закон не писан.

— Срок работы? Пожизненно?

— Да. По крайней мере, пока будет потребность.

Я свирепо стиснула зубы. То есть о том, чтобы улететь на другую планету, не может быть и речи. Ничего, дайте мне только отсюда выйти — замаскируюсь, спрячусь так, что никогда не найдут. Но неужели мистер Нордли глупый как пробка?

— Жучок на меня прицепите или какой-то чип впаяете, чтобы отслеживать мое местонахождение, да?

— Конечно, я подозреваю, что ты захочешь сбежать от работы… — Он разблокировал планшет. — Никаких жучков, это не надежно. Куда лучше угроза жизни. У тебя есть опекуны, отец, мать, братья. Если задумаешь меня ослушаться — они пострадают.