он не более, чем насмешка над собственной сущностью. Я издали наблюдала за жизнью, полной противоречий, верящей во всё и не верящей ни во что, способной испытать все чувства одновременно и в то же время лишённой чувств. Я наблюдала за жизнью такой же лишней, такой же никчёмной, как моя, пребывающей в отчаянии, но, в отличие от моей, наполненной жаждой каждого нового дня. В итоге я сама не заметила, как эта чужая жизнь стала самым ценным, что есть в моей.

— Не знаю, о ком ты бормочешь, Вета, но я тебя умоляю, избавь вселенную от этого уныния. — Вэ Соли скинул пепельный капюшон. Он тяжело дышал, по его бледному лицу градом катился пот. В противовес этому, его волосы, равно как и глаза, приобрели естественный чёрный цвет, они более не казались выцветшими, какими стали в тот момент, когда Вета вселила в душу человека инородную энергию. Правда теперь он выглядел измотанным. Соли недовольно ворчал. — Я правильно понимаю, что всё это природное буйство, которое сейчас происходит, твоих рук дело? Из-за тебя чуть сквозь землю не провалился, причём совсем не в переносном смысле. Однажды ты меня случайно прикончишь. Уверен.

Катаклизм, постигший Тетис, закончился также внезапно, как и начался. Семья ба’астидов облегчённо выдохнула.

Вета же:

— Ты! Ты! Ты хоть понимаешь, что мне пришлось пережить?! Извинись немедленно, иначе на своей убогой шкуре познаешь гнев великой меня! Будешь жрать кошачью еду! Ясно тебе?!

— Ага. — Безразлично пожал плечами Соли. — Что-то я устал. Не знал, что трата всей духовной энергии может вызвать проблемы. Или здесь что-то другое. Пойду, пожалуй, а ты пока разберись с новой партией.

— А ну стоять! Я ещё не закончила!.. Эй, с какой партией?

В ответ Соли лишь указал в сторону неба и, развернувшись, устало скрылся в тумане, который как раз начал возвращаться на своё законное место.

Вета же развернулась, в отличие от Соли, демонстративно. Она скрестила руки, поджала крылья и по-детски надула губы, сердито наблюдая за тем, как стая птиц влетает в её радиус обнаружения. В общем, от буйства её страха не осталось и следа.

***

С началом разрушений стимфалиды, эти надёжные сильные птицы, словно взбесились, они метались из стороны в сторону, и наездники тратили все силы на то, чтобы удержаться на своих питомцах. Борьба продолжалась до тех пор, пока катаклизм не закончился также внезапно, как начался.

Семь делегаций были глубоко потрясены, шесть из семи правителей перекрикивали друг друга, направив весь свой гнев на архиерея Триполи и Жрицу Искажений, полностью уверенные в причастности последних. Архиерею не осталось ничего иного, кроме как попытаться хоть как-то успокоить прочих:

— Я не меньше вашего шокирован произошедшим, и уверяю вас, что отдал подданным распоряжение не предпринимать никаких действий, что бы ни случилось. Повинные в инциденте будут наказаны по всей строгости. Теперь же не лучше ли нам совершить то, ради чего мы все собрались здесь сегодня, дабы не усугубить ситуацию?

— Имей ввиду, ма’алаки’, что после тебе предстоит держать ответ перед Меритократией. — Прорычал Лорд Веракрус и направил своего стимфалида к Храму Лже-Демона, сопровождаемый демонидами. От его рассудительности не осталось и следа.

— И не только перед Меритократией. — Презрительно бросила Тишина Семи Звёзд, пролетев мимо Архиерея. Остальные также направили стимфалидов к земле, не забыв при этом окинуть полуангелов неприязненными взглядами. Исключение составляли только апостолы, пережившие множество веков нескончаемых конфликтов и не желающие их повторения.

Апостол демонидов приблизился к Жрице и, прежде чем устремиться вслед за всеми, обронил:

— Ну почему тебе всегда так не везёт, Танэ?

— Хотела бы я знать, Юсти, хотела бы я знать… — И, кивнув архиерею, Танэ уныло полетела в хвосте колонны, окружённая растерянными ма’алаки’. Она была рада уже хотя бытому, что Триполи’Ба’Тризе со всей серьёзностью подошёл к выбору сопровождающих, и те не поддались на провокацию. С учётом идеологических и религиозных воззрений большинства жителей Епархии это было немалым достижением. Чтобы стало ясно, насколько сложен был этот выбор, достаточно упомянуть лишь то, что вера ма’алаки’ провозглашала их высшей расой среди химер, а Праматерь называла не иначе как непримиримым архангелом-девой, коя однажды снизойдёт на земли химер, дабы уничтожить прочие, нечистые расы.

Туман ещё не до конца покрыл поле боя, когда химеры приблизились к Праматери, и потому каждый своими глазами увидел последствия односторонней битвы. Химеры убедились, что именно ма’алаки’ вызвали неудовольствие почитаемой всеми прародительницы, они в спешке ступали на землю, желающие как можно скорее унять гнев абсолютной владычицы Тетиса, готовые принять любое её повеление.

Не успели правители рас приблизиться к истинной повелительнице, как услышали:

— Чонада? — Вета даже не посмотрела в их сторону.

Явно неготовые к такому повороту событий, химеры остановились. Первым набрался смелости заговорить лорд-демонид:

— О великая Праматерь, не могу выразить, сколь радостным известием стало Ваше возвращение…

— Раз припёрся не сдохнуть, завались и свали! — Резко прервала его Вета. С кончиков её пальцев упали на траву капли чёрного пламени, мгновенно превратившие и без того не очень яркую траву в окончательное ничто. Поняв, что никто не собирается на неё нападать, раздражённая Вета развернулась и пошла в ту же сторону, в которую совсем недавно ушёл Соли, со словами. — А, в жопу вас, ублюдки.

По пути Праматерь через плечо обратилась к замершим возле неё полутиграм, и сделала это куда менее раздражённо:

— Кошки, вы идёте? Если идёте, то прихватите мои вещи. — Она указала на так и оставшееся лежать на траве лабораторное оборудование, принесённое сюда Соли. Муавва словно очнулся, следом очнулись и Хано с детьми, и, подняв указанные предметы, ба’астиды поспешили вслед за Ветой скрыться в тумане, оставив прочих химер в растрёпанных чувствах.

Семёрка апостолов Праматери отделилась от остальных. Оказавшись на достаточном расстоянии, они начали обсуждение текущей ситуации.

— Хуже и быть не может. — С грустью проронила элегантная фиора, нервно покручивая в руках невесть откуда взявшийся древесный лист.

— По крайней мере мир цел и невредим. — Натужно и не очень убедительно улыбнулась Танэ’Ба’Сей.

— Согласен, мир почти невредим, и на том спасибо. — Седой старец, воронокрылый ёкай, не пытался казаться оптимистом. — Остаётся только надеяться, что обошлось без жертв.

— Сколько жертв ещё повлечёт день сегодняшний… — Задумался кажущийся невозмутимым драконид, тревогу которого демонстрировала только потускневшая чешуя.

— Неужели никак не удастся избежать очередной войны? — Нахмурился Юстиниан, прислушавшись к гневной ругани правителей. — Не хочу даже думать о том, что случится, если в конфликт будут втянуты все расы вместе.

— И уж тем более страшно представить, что случится, если война коснётся Праматери. — Лучезарная якшини