Ты же, Маврикий, свое правление сделай прекраснейшей для меня эпитафией. Укрась мою могилу своими доблестями; не пристыди надежд тех, которые верят в тебя, не преуменьшай своих заслуг и не унижай благородства своей души. Держи в узде разума произвол своей власти, с помощью философии, как рулем, управляй кораблем своей Империи. Высокое и возвышенное дело – императорская власть; обладающему ею она дает возможность сильно выдаваться и делаться гордым в мыслях своих. Бойся думать, что ты превосходишь всех умом, если судьбой и счастьем ты поставлен выше всех. Стремись заслужить не страх, а расположение у своих подданных, льстивым речам предпочитай упреки: они лучшие наставники жизни; императорская власть не любит наставлений и не хочет принимать руководства над собой. Пусть перед твоими глазами вечно находится справедливость, которая по поступкам нашим воздаст нам вечный дар. Будучи любителем мудрости, считай, что эта порфира – дешевая тряпка, которой ты обвернут, а драгоценные камни твоего венца ничем не отличаются от камешков, лежащих на берегу моря.

Мрачен цвет пурпура, и, мне кажется, царям нужно взять за правило быть сдержанным при благополучии, а не сходить с ума от радости, не предаваясь гордости из-за этого злосчастного царского одеяния; ведь императорский скипетр говорит не о праве на полную свободу действий, но о праве жить в блестящем рабстве. Пусть кротость управляет твоим гневом, а страх – благоразумием»[473].

Когда речь императора закончилась, слезы полились у присутствовавших византийцев. А царь, взяв венец, возложил его на голову св. Маврикия. На следующий день, 14 августа 582 г., император Тиверий скончался. Прах его, по обыкновению, был похоронен в храме Святых Апостолов. Когда его тело вынесли из дворца, по Константинополю, словно волны моря, прошли плач и стенания. Взрослые люди плакали навзрыд, рвали на себе светлые одежды и надевали траур. Толпа потекла к царскому дворцу, и охрана едва удерживала ее, с трудом обеспечив доступ туда только знатнейшим гражданам. Весь народ сопровождал тело императора к месту захоронения, печально звучали псалмы, лились славословия. Когда тело царя было предано земле, все устремились к св. Маврикию, желая стать живым щитом нового императора и огородив того от любой опасности, исполнить последнюю волю Тиверия[474].

Изменения, произошедшие в способах комплектования армии, и внешние условия существования Византийской империи нередко требовали изменения самой системы государственного управления. Еще при св. Константине Великом военное управление в провинциях было отделено от гражданского, и во главе него поставлены три magistri millitum. Один из них располагался в Константинополе (magistri millitum in praesenti), второй командовал пехотой (magistri peditum), третий – кавалерией (magistri equitum) [475].

Начиная со времени св. Феодосия Старшего магистров армии стало 5, из которых трое отвечали за безопасность восточных провинций, объединенных в военные округа. Магистры имели высшую власть над военным населением и являлись для них высшими судьями. Военные округа делились на участки, во главе которых стояли, как и прежде, дуки и комиты (duces и comites), имевшие высшую юрисдикцию над подчиненными им лицами. На решения дуки апелляция подавалась непосредственно императору, и только позднее в восточных провинциях была создана специальная апелляционная комиссия.

Но вследствие постоянных военных действий постепенно возобладала тенденция сосредоточения в одних руках – военачальников – всей полноты власти: и военной, и гражданской. Так, в 554 г. правительство св. Юстиниана Великого издало «Прагматическую санкцию» – специальный закон, посвященный административному управлению Италией, согласно которому префект претория Италии («praefectus praetorii per Italiam»), располагавшийся в Равенне, руководил расположенными на полуострове вооруженными силами. А гражданское управление сосредоточилось в руках чиновников judices civiles. Однако вследствие лангобардского нашествия эта стройная система власти испытала жесткие метаморфозы, результатом которых стал явный перекос фактических полномочий в руках военных[476].

Вся армия, состоявшая из сыновей и потомков ветеранов, обязанных государству военной службой, рекрутов, поставляемых сенаторами и поземельными собственниками, а также из варваров, добровольно поступивших на военную службу, распределялась по провинциям Римской империи. Воины там составляли особое народонаселение, судившееся по военным законам (jus millitum) и подчиненное во всех отношениях своим властям[477].

Но с течением лет менялась Римская империя, вместе с ней изменялась и римская армия. При св. Юстиниане Великом были созданы полевые армии во главе с magistri millitum: во Фракии, Иллирии, на Востоке, в Армении, в Италии, в Африке. Армия, какой бы она ни была по численности, традиционно делилась на 3 части: центральную и два крыла – правое и левое[478].

Помимо них были организованы и расположены военные подразделения в Скифии, Мезии Второй, Дакии, Мезии Первой, Месопотамии, Осроне, Исаврии, Сирии, Финикии, Аравии, Палестине, Августамнике, Египте, Аркадии, Фивах, Ливии, Трополитании, Бизацене, Нумидии, Равенне, Лигурии, Риме, Неаполе[479].

В 528 г. император св. Юстиниан Великий создал новую армию, которую намеревался разместить в Армении. Была введена и соответствующая должность магистра армии Армении[480].

Организация обороны римской границы претерпела с VI в. большие изменения. Пограничные войска перешли в полное подчинение дуксам, которые самостоятельно набирали воинов, содержали их и пользовались почти неограниченной властью над ними. По сути, эти подразделения стали их личными дружинами.

Но, как ни странно, появление личных дружин военачальников, содержащихся за их счет, создало основу для очередной       реструктуризации римской армии и постепенной ассимиляции (романизации) варваров. Именно эти подразделения вскоре стали составлять ядро римской армии, и благодаря им происходит определенный ренессанс старого армейского духа и традиций[481].