Кроме того, успех византийской армии был обеспечен эффективным сочетанием мощи, подвижности и обороны, в основе которой лежали понимание стретегии и тактики. Каждое подразделение византийских вооруженных сил было способно бороться как в автономном режиме, так и в соединении с другими частями армии.

Существенное влияние на облик римской армии имели военные реформы императора св. Маврикия. С этого времени центральным местом стало обучение солдат воевать во взаимодействии с остальными воинами. Кроме того, византийцев отличала способность изучать и использовать опыт врагов. От франков и лангобардов они переняли искусство борьбы в ближнем бою, от персов и авар – умение владеть луком, которое пригодилось против западных соперников. Особенно отличалась этим византийская кавалерия, ставшая грозной силой на поле боя. В целом, реформы св. Маврикия оказались настолько успешными, что предопределили облик римской армии на последующие два столетия[502].

Общее командование армией отныне осуществлялось стратигами, к которым предъявлялись довольно высокие требования. Подчиняющийся им офицерский состав подразделялся на: старших офицеров (ипостратиг и мерарх), младших офицеров (мирархи, комиты, трибуны, экатонтархи) и унтер-офицеров (декархи, лохаги, пентархи, тетрархи) [503].

Как полагают, в унтер-офицеры попадали наиболее умные и опытные солдаты, повышение унтер-офицеров в офицерское звание также происходило вследствие заслуг перед отечеством; происхождение в данном случае практически не играло никакой роли. Византийское правительство прилагало большие усилия для того, чтобы обучить свой офицерский корпус. Так, унтер-офицеры фактически являлись инструкторами солдат, младшие офицеры также были обязаны досконально знать ремесло воина; от старших офицеров требовалось знание латинского и персидского языков, топографии, основ стратегии.

Помимо практических навыков, от офицеров требовалось знание военных справочников, к которым прилагались типовые схемы развертывания войск во время битвы. Помимо этого, офицерам предлагались практические занятия в полевых условиях, причем за занятиями обычно наблюдал сам стратиг и давал необходимые указания и советы[504].

«Вначале дисциплина, а потом уже тактика» – стало лозунгом римской армии при св. Маврикии. Послушание должно было перейти в разряд абсолютных категорий, молчание ассоциировалось с ним. За любое правонарушение следовало тяжелое наказание – как правило, штраф или телесные побои. Осуществление правосудия возлагалось на офицеров и стратигов[505].

Для обеспечения дисциплины ни в коем случае не допускалось праздное состояние солдат. В этих целях их предлагалось постоянно занимать воинскими и физическими упражнениями. Помимо этого, офицерам рекомендовалось проводить с солдатами воспитательные беседы, рассказывая о прежних победах римского оружия и о героических деяниях предков.

В случае бунта предлагалось немедленно изолировать зачинщиков и казнить их. Впрочем, св. Маврикий настоятельно рекомендовал быть осмотрительным и не переусердствовать, дабы наказанием невиновных не спровоцировать новый бунт[506].

В военных рекомендациях того времени все более и более обращается внимание именно на эту проблему. «Во время войны следует создавать видимость, что проступки стратиотов не принимаются во внимание, но по прошествии времени зачинщики бунтов должны получить по заслугам»[507].

Поразительно при этом, насколько Промысел Божий очевидно чувствовался в этой сумятице – ведь система комплектования армии стала своего рода способом цивилизации диких варваров и их христианизации. В первую очередь христианские начала вошли в основу военной стратегии, и это обстоятельство нашло свое отражение в наставлениях по идеологической, как сейчас бы сказали, подготовке солдат.

«Мы советуем стратигу прежде всего, – говорится в “Стратегиконе” императора св. Маврикия, – иметь заботу о благочестии и справедливости и стремиться посредством этого снискать благоволение Бога, без чего невозможно успешно завершить ни одно начинание, даже если замысел кажется разумным, и невозможно одолеть врагов, даже если они кажутся слабыми, потому что все находится в Провидении Божьем, и это Провидение управляет всем».

«Кроме того, – гласит дальше военное руководство, – стратиг должен являть всем, кто с ним общается, спокойствие и невозмутимость, скромность и простоту в быту и в одежде, не допускать лести и чрезмерного угодничества в почитании самого себя, но прежде всего выполнять свои прямые обязанности неутомимо и усердно, а не беспечно и небрежно, ибо благодаря заботе и настойчивости можно легко довести до благополучного результата самые трудные из дел»[508].

По одному меткому замечанию, религия определяла почти всю военную жизнь. Уже св. Константин Великий регулярно проводил личные занятия с солдатами по основам христианского вероучения. За ним эту практику продолжили и другие императоры. Воинские знамена обязательно освящались, утром и вечером солдаты возносили молитвы, перед боем пели «Трисвятое», а в виде боевого клича использовался возглас: «С нами Бог!». В глазах солдат командир играл роль священника (!), хотя существовал уже и институт войсковых иереев[509].

Постепенно, вследствие очевидных недостатков комплектования армии из варваров (пусть и ставших уже на путь цивилизации), встала задача вернуться к старым способам формирования армии. Однако попытки правительства Византии перейти к национальной армии встречали на своем пути две преграды: недостаток населения в пограничных провинциях и обилие незанятых, пустующих земель, которые необходимо было заселить хотя бы варварами.

Для начала при императоре св. Юстиниане Великом правительство пошло на сосредоточение власти в провинции в одних руках и привлечение местного населения к отбыванию воинской повинности в обязательном порядке. Но эта практика не получила широкого распространения.

Однако при императоре св. Маврикии тенденция обрела новый вид. Была восстановлена прежняя обязанность воинской службы для всех римских граждан. Теперь все они, начиная с юного возраста, обязаны были владеть луком. В какое время византийцы могли быть призваны в армию – закон не определял, он устанавливал лишь границы призывного возраста. Но если мобилизация состоялась, солдаты приносили на Евангелии клятвы своему стратигу, из чего со всей очевидностью следует, что в массе своей они уже являлись христианами[510]. Обычно набор войск происходил осенью, поскольку зимнее время предназначалось для обучения солдат.