на ноги, вспыхнула гневом Арина. Даже несмотря на зелье, он снова её отвергал.

— Даже если и так, она всё ещё наказана.

— Но сколь надолго?

— Это мне решать! — в голосе прозвучала сталь. Даже находясь под властью зелья, мужчина сохранял самые яркие качества своего характера.

— А я думаю, что она опять вьёт из тебя верёвки! Неужели ты поверил её словам о беременности? — начала закипать Арина. Скрестив руки на груди, она сделала несколько нервных шагов. — Да она скажет всё что угодно, лишь бы удержать тебя подле себя и продолжать пользоваться твоей добротой.

— Ты ничего про неё не знаешь! — резко ответил Роберт.

— Да всё я знаю! — воскликнула девушка. Её душа разрывалась от гнева. Не в силах больше терпеть, она решилась на последний шаг. — Пока ты думаешь о ней, она думает о другом!

— Что ты имеешь в виду?

— Да так. — девушка пожала плечами, — Ей какой-то мужчина письма шлёт.

— Ты же понимаешь насколько это серьёзные обвинения? Тем более, в сторону Графини. Нельзя высказывать такое, не имея веских доказательств!

— А у меня они есть. — произнесла она и стрелой метнулась к выходу из комнаты. Хлопнув дверью, она направилась к себе. Пусть Арина и проводила почти всё время в покоях Роберта, но он всё же выделил ей одну из гостевых спален. Зайдя к себе, она первым делом подошла к кровати и нащупав свёрток между деревянной спинкой и стеной, поспешила вернуться обратно. — Вот доказательство!

Швырнув в мужчину свёртком, она снова скрестила руки на груди.

— Что это?

— Это то, что твоя замечательная супруга пыталась скрыть. Я вовремя успела вытащить письмо из камина, она избавлялась от свидетельства своей неверности. Даже по тому немногому, что удалось спасти, видно что это не простая переписка.

Глядя на Арину с сомнением, мужчина всё же развернул ткань и осторожно достал сильно обгоревшую бумагу. Несмотря на повреждения, из сохранившегося, можно было понять, что обвинения не так уж и беспочвенны.

— Но это только одно письмо. Почему ты думаешь, что она мне изменяет?

— В последнее время ей приходит больше писем, чем раньше. Как знать, быть может среди них есть письма и от него?

— Она просто не могла мне изменить, ведь всё время была либо дома, либо со мной, а если бы к ней кто-то приходил, Олькерт уже давно бы сообщил мне.

— Это пока она тебе не изменяет. Но от писем, недалеко и до дела. Тем более что она уезжала ко двору одна. Быть может что-то и было.

Сжав остатки бумаги в кулаке, Роберт направился к выходу из комнаты. Последовав за ним, Арина молча торжествовала, ведь его злость была столь очевидна, что это просто не могло не радовать.

Ворвавшись в кабинет управляющего, мужчина остановился у стола.

— Господин Граф, чем могу помочь?

— Сколько писем приходит моей жене и от кого?

— Графиня получает много писем от разных людей, в том числе от семьи. Никто не проверяет её почту. — опешив от такого напора Олькерт округлил глаза.

— Сегодня ей уже относили корреспонденцию?

— Нет. Если желаете ознакомиться, вот что пришло сегодня. — достав из шкафа несколько конвертов, ответил управляющий.

Срывая печати, Граф читал каждое из писем и на одном из них, его лицо сильно помрачнело.

— Олькерт, нужно немедленно провести обыск в покоях Графини. Мне нужны все её письма.

— Как прикажете. — поспешно кивнул управляющий, боясь получить порцию гнева от своего Господина.

***

После того разговора в столовой Графиня уже не предпринимала попыток выйти. В этом уже не было смысла. Куда бежать и что делать? Роберт уже всё решил за неё. В том, что семья придёт ей на помощь, Талина сильно сомневалась. Ведь дли них статус, всегда был важнее отношений внутри семьи.

Ей было бесконечно жалко себя, в первые дни, боль была настолько сильной, что ей хотелось забиться в угол и скулить. Выть в полный голос, что бы хоть на мгновение почувствовать себя легче. В голове постоянно крутилась мысль: «Почему она?».

Роберт всегда казался человеком достойным, а тут, такое унижение. Но с каждым днём, боль притуплялась. Душа будто бы вымерзла в одночасье, а на месте любви осталась обречённость.

Она спала, ела и читала. Каждый новый день был похож на предыдущий и казалось, что так теперь будет всегда. Её будут доставать на свет, как куклу из пыльной коробки и отправлять обратно за ненадобностью. Но у Светлого были свои планы на Графиню Одилет.

Стук двери заставил девушку вздрогнуть и резко подняться с кровати. Предаваясь своим эмоциям, Талина последние два дня даже не поднималась с кровати. Не хотелось приводить себя в порядок, как и не хотелось жить.

В спальню ворвались люди и принялись рыскать по ящикам, и простукивать стены и мебель в поисках тайника.

— Что здесь происходит? — воскликнула девушка, стыдливо прикрываясь одеялом.

— Это обыск. — холодно ответил Роберт, переступив порог комнаты. Скользнув взглядом по фигуре супруги, он повернулся к одному из мужчин. — Принесите мне каждый клочок бумаги что найдёте.

— По какому праву вы так бесцеремонно ворвались в мои покои и позволили себе это?

— Я ваш муж и имею все права на вас. — плавно опустившись в кресло, ответил он.

— Я могу узнать хотя бы в чём меня обвиняют?

— А вы не догадываетесь?

— Простите, но нет!

— Вы оказались не только неблагодарной, но ещё и неверной женщиной. Не знаю, дошло ли до прямой измены, но я не из тех, кто потерпит даже намёк на это.

— Вы хотя бы осознаёте что говорите? — изумлённо произнесла Графиня, не веря услышанному. Все её мысли были заняты тем, как бы наладить отношения с мужем, привыкнуть к своим обязанностям. И уж точно она не думала об измене.

— А вот на это мы посмотрим.

— Роберт, если то что между нами хоть что-то значило для тебя, ты оставишь меня в покое. Я не понимаю что тебе ещё нужно? Ты и так меня унизил! Ты впустил в своё сердце и постель другую, одел её как жену, заставил меня делать то, что мне совсем не нравится и запер.

— Всё что с вами произошло, является ничем иным, как результатом ваших собственных действий.

— Не обвиняйте меня в собственном жестокосердии. — яростно бросила она, чувствуя как кровь прилила к щекам.

Придерживая одеяло, Талина потянулась к резному изножью кровати и взяв халат, быстро его накинула. Пусть ночная сорочка и прикрывала тело, всё одно, было некомфортно в присутствии стольких мужчин.

Она сгорала от ярости, и поднявшись с кровати, подошла к мужу. Однако