Я уже различал всадников первой сотни, идущих по пять в ряд.

Спокойно, стараясь не выказывать никакой спешки, я спустился со стены и подошел к застрявшему фургону, к открытым воротам и собравшимся вокруг стражникам. Вот-вот кто-нибудь должен был поднять тревогу.

В воротах офицер охраны сурово отчитывал молодого голубоглазого, светловолосого парня – водителя фургона. Я узнал его ещё сверху, с городской стены.

– Ты поплатишься за это, неуклюжий кретин! – сжимая от ярости кулаки, кричал на него начальник охраны.

– Сжальтесь, господин! – запинаясь, бормотал Гарольд.

– Как твое имя? – не слушая его стенаний, спросил офицер.

В эту секунду сверху с городских стен донесся протяжный, полный ужаса вопль:

– Тача-а-аки!

Охранники оторопело обернулись к степи. Еще кто-то из наблюдавших сверху подхватил испуганный крик и добавил к нему истерические нотки:

– Тачаки! Закрывайте скорее ворота!

Офицер тревожно вскинул голову и приказал возившимся у фургона охранникам:

– Закрыть ворота!

– А я думал, вы догадаетесь раньше, что мой фургон нарочно загораживает проход, – усмехнулся Гарольд.

Начальник охраны выхватил меч из ножен и с яростным криком бросился на молодого «торговца».

Но прежде чем он успел нанести удар, тачак уже глубоко вогнал кайву ему прямо в сердце.

– Меня зовут Гарольд, – сообщил он, – я тачак!

Охранники сверху бросились к застрявшему в воротах фургону. Столпившиеся горожане, как могли, пытались прикрыть крепкие, окованные железом створки. Гарольд выдернул кайву из груди распростершегося на земле офицера. В суматохе только два стражника обратили на него внимание и ринулись к нему с мечами наготове, но я перерезал им путь, и через секунду один из них был убит, а второй получил тяжелую рану.

– Неплохая работа, булочник, – похвалил Гарольд.

Я отразил выпад ещё одного стражника. У ворот уже ясно слышался топот тяжелых лап каийл, тачаки были уже близко. Створки ворот закрылись, насколько позволял стоящий между ними фургон. Впряженные в него боски при виде людей, кричащих и потрясающих оружием, заволновались, стали взбрыкивать и ещё больше усложнили возможность освобождения проезда.

Тарианский охранник бросился на меня, высоко занеся меч. Слишком высоко… Я едва успел выдернуть свой клинок, глубоко вошедший ему в грудь, чтобы парировать удары ещё двух подоспевших стражников.

– Неплохо, – донесся у меня из-за спины голос Гарольда. – Думаю, пока твой хлеб печется, ты вполне успеешь вволю наиграться здесь с мечом.

Я хотел было ему ответить, но наседавшие на меня стражники не позволили.

– А вот у меня был друг, – продолжал Гарольд, отмахиваясь от тарианцев большой жердью, – его звали Тэрл Кэбот. Уж он-то давно бы разделался с этими двоими.

Я отбил направленный мне в грудь меч.

Один из охранников начал обходить меня слева, пока второй продолжал теснить меня, находясь прямо передо мной. Но им следовало бы сделать это ещё несколько секунд назад. Теперь было слишком поздно. Я отступил назад, держась спиной к фургону и не давая им приблизиться.

– Вообще-то у тебя много общего с моим другом Тэрлом Кэботом, – не унимался Гарольд. – Но мечом он владеет лучше тебя. Гораздо лучше! К тому же он был из касты воинов и никогда не позволил бы себе выйти на смертельный поединок в отрепьях какого-то булочника. Да и шевелюра у него была рыжей, как мех огненного ларла, а не такая, как у тебя, черная.

Мне удалось вогнать меч под ребра одного нападающего охранника и отбить удар второго. Через мгновение место убитого занял ещё один подоспевший тарианец. Их становилось слишком много. Мои движения замедлились. Я начал уставать.

Мимо с криком пробежали несколько горожан, спешащих отойти от ворот подальше: окованные железом створки задрожали под мощными ударами рогов застрявших в них босков.

– Я вот все время себя спрашиваю, где же теперь старик Тэрл? – размышлял вслух у меня за спиной Гарольд.

– Да ты заткнешься или нет, идиот тачакский?! – не выдержал я.

Внезапно наседающие на меня стражники почти одновременно повернулись в сторону степи, лица их исказились от страха. Теперь им стало не до меня.

Не говоря ни слова, они бросились наутек.

– А сейчас нам, наверное, лучше спрятаться под фургоном, – благоразумно заметил Гарольд.

Через мгновение из-под повозки виднелись только его ноги. Не теряя времени, я последовал его примеру.

В ту же секунду все вокруг наполнилось диким, пронзительным криком, боевым кличем тачаков и первая шеренга каийл, ворвавшись в ворота, не сбавляя скорости, запрыгнула на прочную повозку, одним махом раскроив когтями прикрывавший её брезент (повозка, разумеется, оказалась загруженной землей и камнями), перемахнула через неё и уже продолжала свой бег по примыкающей к городским воротам улице. А следом за ними уже врывалась целая сотня всадников, и ещё одна, и еще… и еще… Волны тачаков захлестывали город, растекаясь по его улицам и площадям, заполняя их победными криками и звоном стали. В воздухе появился запах гари.

Вместе с нами под повозкой приникли к земле трое дрожащих от страха граждан Тарии – винодел, горшечник и какая-то девушка. Все они круглыми от ужаса глазами смотрели на несущихся мимо кочевников, на мелькание десятков тысяч когтистых лап и хищно оскаленных пастей каийл… Гарольд тем временем, стоя на четвереньках, заглядывал в лицо дрожащей от страха девушки.

– Я – Гарольд, тачак, – говорил он ей, поднимая вуаль над лицом девушки, которая, казалось, этого даже не замечала. – Я, в общем, неплохой парень. Хочешь быть моей рабыней? – спросил он, на что парализованная ужасом девушка отрицательно покачала головой. – Ну, что ж, как хочешь, – вздохнул Гарольд, опуская вуаль ей на лицо. – Может, это не так уж плохо. У меня уже имеются один раб и две девушки в фургоне, если теперь у меня вообще есть фургон.

– Еще одна женщина в фургоне – это будет уже чересчур, – размышлял он вслух, на что девушка поспешно закивала головой. – Когда ты выберешься отсюда, тебя, конечно, тут же остановят тачаки грубые, надо признаться, парни – и наденут на тебя ошейник. Ты это понимаешь? – девушка судорожно кивнула. – Так ты им скажи, что уже являешься рабыней тачака Гарольда. Они тебя не тронут. Поняла? – Девушка кивнула. – Это, конечно, не совсем честно с твоей стороны, – пожал Гарольд плечами, – но что поделаешь: наступают тяжелые времена… А когда придешь домой, спрячься где-нибудь на чердаке. – Он выглянул из-под фургона. – Но сейчас ещё рано уходить…

Она кивнула. Он подумал, снова откинул вуаль с лица девушки и, прильнув к её губам, навалился на нее, не стесняясь присутствующих.

Высота колес повозки позволяла сидеть под ней, скрестив ноги, чем я и воспользовался, положив рядом с собой меч и продолжая наблюдать за мелькающими вокруг лапами и ногами, поток которых не уменьшался. Один из тачаков вместе со своим скакуном упал рядом, сбитый стрелой из арбалета; лавина наступающих, не сбавляя хода, перетекала через них.