Выходя с арены, проигравшей или побеждённой, она всё чаще ловила на себе пристальный взгляд Чокера. Исгерд улыбалась. Одним уголком губ. На большее её не хватало. И во взгляде Чокера появлялся страх.

Чокер боялся её. Боялся, что однажды она сорвётся с цепи и первым загрызёт именно его.

И Чокер боролся со своим страхом — как борется каждый, кто не хочет зависеть от него. Заканчивался первый год правления нового Парламента, и Исгерд всё ещё обдумывала возможности совершить побег, когда её скрутили двое громил, которые только что упали на ринге от её ударов. Атака оказалась неожиданной, и потому Исгерд оставалось лишь слабо упираться и пытаться не дать затащить себя в медицинский модуль, куда её по неизвестной причине волокли. Однако на сей раз она проиграла. Тело зафиксировали ремни, и аппарат провел в шею укол.

Исгерд потеряла сознание и пришла в себя лишь через несколько часов. Чокер стоял перед ней с маленьким чёрненьким пультом в руках. Исгерд могла рассмотреть его сквозь стекло.

— Вот дерьмо… — пробормотала Исгерд. Ей не требовалась демонстрация, чтобы понять, что с ней сделали только. Она лишь не могла понять: как? Каким образом технология, хранившаяся только в базах Серой стражи, попала в руки к этой сволочи.

Чокер нажал на одну из кнопок, и тело Исгерд скрутила боль. Исгерд стиснула зубы до хруста и ровно задышала, силясь утихомирить её.

— Не могу понять, работает или нет, — пробормотал Чокер и нажал на пульт ещё раз. На сей раз он держал кнопку дольше. Держал, пока Исгерд не издала слабый стон. — Тайзен, это точно не брак? — крикнул Чокер куда-то вбок.

Верзила, которого Исгерд видела в первый раз, приблизился к ним и отобрал у хозяина пульт. Он нажал на красную кнопку в самом низу, и Исгерд заорала во всё горло, выгибаясь дугой.

— Да не, — сказал Тайзен, — всё хорошо.

В тот вечер Исгерд в голову закралась предательская мысль, что это конец. Что всё никогда уже не вернётся на круги своя, и она попросту сдохнет в луже собственной крови или от боли в голове.

Но прошёл год, потом начался еще один, а этого так и не произошло.

— Серая крыса! — послышался голос со стороны входа, и Исгерд подняла взгляд. Так называли её. За все эти скоро уже три года настоящего имени она не назвала ни разу, понимая, что вот тогда наступит настоящий конец. Одно дело быть уверенным, что удалось захватить кого-то из Серой стражи. С пленницей можно развлекаться, трахать её и избивать. Но знать, что у тебя в руках её единственный командор — совсем другой расклад. Что с ней сотворили бы, если бы её имя вышло наружу, Исгерд не хотела знать.

— Я, — ответила ровно она.

— На тебя сегодня заказ. Отправишься господ развлекать. На ринг сейчас не идёшь. Приведи себя в порядок и будь готова.

Исгерд ответила беззвучным кивком.

Покидая раздевалку, Исгерд думала, что появилась возможность провести в одиночестве несколько часов. Чокер не был зверем и понимал, что для красивого боя бойцам нужно хорошо есть и спать. Иногда он давал им и просто отдохнуть — чтобы простимулировать желание побеждать.

Исгерд прошла по узкому коридору и вошла в небольшую комнатушку, оборудованную ровно так же, как стандартная каюта боевого корабля — Исгерд подозревала, что Чокер закупил партию блоков целиком. Наверняка так же «законно», как покупал бойцов.

Здесь были кровать, стол и экран, на котором позволялось смотреть фильмы, но который не был подключён ни к одной информационной сети.

Однако стоило опуститься на кровать, как Исгерд увидела лежащее на столе бумажное письмо. Письмо было запечатано в дорогой конверт, не украшенный, впрочем, гербом. Исгерд две-три секунды вглядывалась в письмо, как будто в нём могла быть спрятана змея.

Такие письма она получала месяц или около того. Они выглядели посланиями маньяка, который отчего-то решил, что они с Исгерд на одной стороне.

Осторожно протянув руку, она всё же взялась за письмо и раскрыла конверт.

На белой бумаге было всего несколько слов: «Сегодня у тебя будет шанс. Будь готова».

«Будь готова…» — Исгерд только усмехнулась. Она давно уже была готова всегда и ко всему.

Исгерд скомкала письмо и бросила его в мусорное ведро. Оружия у неё не было — наверное, оно было запрещено, чтобы она не смогла покончить с собой. Она бы всё равно смогла. Можно было разорвать на лоскуты штаны и повеситься на потолочном крюке или разбить голову о металлический каркас кровати… Исгерд не собиралась уходить так легко. «Пока ты жива — у тебя есть шанс». Так говорила Эклунд. И в этом Исгерд была полностью с ней согласна.

Она откинулась на кровать, закрыла глаза и задремала. Ей показалось, что она проспала не больше минуты, когда дверь распахнулась и её ткнули в бок, заставляя проснуться.

— Подъём.

Этого парня Исгерд знала. Его называли Джет. Он давно уже не выступал на ринге, только следил, чтобы кто из бойцов чего не натворил.

Увернувшись от очередного тычка, Исгерд встала. Подхватила ветровку и взяла со стола маску, в которой обычно выступала. Она предназначалась, чтобы скрыть шрам, но закрывала чуть больше половины лица и сидела так плотно, что издалека казалась металлическим имплантантом. Эту деталь её маскарадного костюма очень любил Чокер. Считал, что она показывает: страж — не человек.

«Клоун», — вспомнив о Чокере и его тупых режиссёрских ходах, Исгерд не сдержала злой усмешки. Вот кто настоящий клоун — Чокер, а не она сама.

Джет вывел её в коридор и дальше, по коридору, за наружную дверь. Охранники с автоматами в самом деле стояли по обе стороны от выхода. А прямо напротив — серый аэрокар. Водитель уже сидел за рулём. Исгерд тоже хотела забраться в салон, но Джет поймал её за плечо.

— Выступаешь по старой программе. Там будет какая-то шишка из «Свободных» — она должна получить кайф. Но лучше, если ты продержишься хотя бы два боя из трёх. Если сделаешь всё красиво, Чокер позволит тебе пару дней отдохнуть.

Исгерд усмехнулась и обернулась к нему.

— А если выиграю три? — спросила она.

— Если надумаешь выиграть три — пульт у Ката. Он всегда готов пустить его в ход.

Исгерд покосилась на водителя, но ничего не сказала.

— Не дури, — повторил Джет. — Всё, пошла. Остальные уже там.

И Исгерд наконец получила возможность нырнуть в салон.

Ролану казалось, что он попал в свой страшный сон. Его принимали по-разному. По большей части выделывались аристократы, которые изо всех сил пытались доказать, что он и все его соратники — никто. Ролану было скорее смешно, чем обидно, потому как он отчётливо осознавал, насколько древнее его собственный род любого из этих родов. Насколько обязан ему собственным благосостоянием каждый из них. И даже намеки на непонятное происхождение давно перестали его задевать, потому что он прекрасно знал — стоит ли ему отдать приказ «расстрелять», как оппонент никогда уже не скажет ничего. Противники понимали это не хуже, чем он сам, и потому никогда не заходили слишком далеко.