Пиппа отдернула руки и бросилась к окну.

– Он знал, – прошептала она. – Он знал.

Она почувствовала это еще вчера утром. Он обнимал ее так, словно все было в последний раз.

Девушка почувствовала, как Ларк положила руку ей на плечо.

– Боже, о боже, он специально сделал так, чтобы я рассердилась, – от ласкового прикосновения матери у Филиппы невольно вырвалось признание, – чтобы уехала к вам. Он все это спланировал. Почему я этого не поняла?

– Он не хотел, чтобы ты догадалась, – произнесла Ларк.

Филиппа подняла голову. «Мама, сделай что-нибудь!» Но никто не мог унять ее боли.

– Что теперь будет? – спросила она. – Они отправят его судить в Дублин?

Ларк и Оливер обменялись взглядами.

– Только не врите, – попросила Филиппа. – Ложь я вам никогда не прощу.

Оливер сообщил ей то, что она уже почувствовала сердцем:

– Они хотят его повесить.

Зловещий бой барабанов нарушил утреннюю тишину. Морозный воздух взбодрил Айдана, идущего по узкой дорожке по направлению к виселице, установленной на холме в миле от места заточения.

Из уважения к его положению руки и ноги его были свободны от оков, и на нем был синий плащ, защищавший его от холода.

Его сопровождала дюжина стражников: трое спереди, трое сзади и по трое по бокам. Во главе процессии, весь в черном, ехал констебль Броуни. Никто не опасался, что О'Донахью сбежит. Броуни продумал все детали операции с тщательной жестокостью.

Вдоль дороги с двух сторон выстроились ирландцы, бормоча про себя молитвы и угрозы в адрес англичан.

Айдан изо всех сил старался не показывать своих чувств.

«Хорошо, что здесь нет Пиппы», – подумал он. Больше, чем когда-либо, он был уверен в правильности своего выбора. Он обменял любовь Пиппы на благополучие, которое она обретет в лоне своей семьи.

– Да хранит вас Бог, сударь!

Крики доносились со всех сторон, сбоку, спереди и сзади, даже сверху. Несколько дерзких подростков забрались на дерево и подбадривали Айдана, одновременно осыпая проклятиями английских солдат.

– Да хранит всех вас Бог!

Слова эти прозвучали четко и твердо. Он не спал всю предыдущую ночь, обдумывая условия капитуляции, но, несмотря на изнеможение, заставлял себя идти с гордо поднятой головой.

По условиям капитуляции замок Росс и все его земли попадали под управление Ричарда де Лэйси. Яго и Донал Ог вместе с сотней лучников О'Донахью королевской милостью отправлялись в изгнание.

Фортитьюд Броуни легко согласился с этими условиями. Ему была нужна только смерть О'Донахью Мара.

И он ее получит.

До виселицы, стоявшей на вершине одинокого холма над Лох-Лином, оставалось еще примерно с четверть мили, когда Айдан услышал стук копыт скачущей галопом лошади.

Он посмотрел поверх голов своих конвоиров и увидел одинокого всадника, направлявшегося по зеленому холму навстречу процессии. Он знал только одного всадника, который мог так безобразно держаться в седле.

Пиппа.

О боже, она-то зачем здесь?!

Девушка проехала сквозь ряды сочувствующих ирландцев. Фортитьюд осадил своего коня.

– Стойте…

– Пошел прочь, – бросила она, протаранив лошадью конвой и отодвинув солдат в сторону. Она спешилась, прошла между ними и встала перед Айданом. Затем крепко прижалась к нему и обвила его шею руками. – Твоя уловка не пройдет, – прошептала она ему прямо в губы. – Ты пытался разрушить нашу любовь, чтобы твоя смерть не причинила мне боли.

Солдаты замерли, переминаясь с ноги на ногу и наблюдая за их встречей.

– Тебе бы следовало знать, Айдан, что я буду любить тебя до конца своих дней.

Сердце рвалось у нее из груди, глаза наполнились влагой. Он взял ее лицо в свои ладони и притянул ее голову к своей груди.

– Какая же я бессовестная скотина, – прошептал он. – Я счастлив, что обнимаю тебя еще раз. Последний раз.

Но Айдан не хотел, чтобы она видела, как он умрет.

– Скажи мне «прощай» здесь и сейчас. Умоляю тебя, не сопровождай меня до конца.

Она отступила на шаг и взглянула на него:

– Как ты посмел? Как тебе в голову пришло выбрать смерть вместо борьбы за свою жизнь?

Он показал рукой на пришедших проводить его на казнь ирландцев:

– Если бы я сбежал, они бы заплатили за это.

Он читал на ее лице слова, которые она не смела озвучить. Да пусть они и заплатят! И где-то в глубине души маленький эгоистичный человек соглашался с ней.

Айдан почувствовал необыкновенный прилив сил от объятий женщины, которую так сильно любил. Ему даже удалось улыбнуться.

– Любимая, слишком поздно для нас, – сказал он. – Смешно, не правда ли? Когда мы встретились, было слишком рано. Сейчас слишком поздно.

Пиппа глубоко вздохнула.

– Я умоляла отца и брата вмешаться, – сказала она дрожащим голосом.

– Все бесполезно. Не обвиняй де Лэйси. У них нет права остановить констебля Броуни.

– Ты наплевал на все. На замок Росс. На нас. На жизнь. А я не позволю!

Он провел костяшками пальцев по ее щеке. Нежность переполняла его сердце, причиняя почти физическую боль.

Она повернула голову и поцеловала его в ладонь.

– Я всегда буду с тобой. Обещаю тебе и клянусь. Я буду в теплом ветерке, ласкающем твое лицо. В первых запахах весны. В песне жаворонка, в трепете твоего сердца, когда у тебя будут радости или горе. – Наклонившись, он прижался к ней губами, вложив в поцелуй всего себя, словно торжественно скрепляя поцелуем свою клятву. В рядах провожавших послышалось всхлипывание. – Ты веришь мне, Пиппа?

Она смотрела на него, и казалось, что от малейшего движения она разобьется, словно стеклянный кувшин. И где-то в глубине ее глаз, за безысходным отчаянием, он ощутил яркое постоянное пламя ее любви.

– Спасибо тебе, – прошептал он, зная, что жена поймет, за что он благодарит ее. – Спасибо.

Это был ее последний подарок ему. Чистая неугасаемая любовь поможет ему преодолеть время и пространство, и смерть не разлучит их.

Фортитьюд Броуни прокричал команду. Мягко, но решительно солдат отстранил Пиппу. На мгновение дикий страх мелькнул в ее глазах, но Айдан остановил ее взглядом.

– Уезжай, моя любовь, дорогая моя, – прошептал он. Он впитывал в себя в последний раз ее широко раскрытые глаза, мягкие губы, растрепанные на ветру локоны. Он хотел взять ее руку, чтобы Пиппа провела его в магический невидимый мир, но заставил себя повторить: – Уезжай.

Она отступила с его пути. Солдаты восстановили строй вокруг него. Под глухой звук барабанов О'Донахью Map последовал на казнь.