визжать, и позолота постепенно сменилась серой окраской, даже на самом кончике его хвостика.

— Драконы, — неожиданно изрек папа, — исчезли из всеобщего сознания примерно семьдесят лет тому назад. Я отыскал их в энциклопедическом словаре. Вид, который сохранился дольше всех, — так называемый Эмоциональный, то есть легковозбудимый, с ярко выраженной способностью к воспламенению. Эти драконы очень упрямые и никогда не меняют своих намерений…

— Спасибо за кофе, — поднявшись, сказал Муми-тролль. — Я поднимусь к себе.

— Дорогой, а твой дракончик останется на веранде? — спросила мама. — Или ты возьмешь его с собой?

Муми-тролль не ответил ни слова.

Он отворил дверь. Когда дракон вылетел в сад, посыпались искры, а фрёкен Снорк воскликнула:

— Ой! Тебе никогда его больше не поймать! Зачем ты это сделал? Я не успела даже как следует разглядеть его.

— Можешь пойти к Снусмумрику и посмотреть на дракона, — процедил сквозь зубы Муми-тролль. — Он сидит у него на плече.

— Мой дорогой! — грустно сказала мама. — Мой маленький тролленок!

Только Снусмумрик успел вытащить удочку, как примчался дракон и опустился к нему на колени. Он прямо-таки извивался от восторга, что снова видит Снусмумрика.

— Зрелище для луны, — сказал Снусмумрик, прогоняя маленькое чудовище. — Брысь! Убирайся! Лети домой!

Но он, конечно, знал, что все это зря. Дракон все равно никуда не уберется. И, насколько он знал, дракон мог прожить до ста лет.

Снусмумрик огорченно смотрел на маленькое, сверкающее созданьице, которое просто выбивалось из сил, только бы понравиться ему, Снусмумрику.

— Ясное дело, ты красивый, — сказал Снусмумрик. — И хорошо, если бы ты остался со мной. Но понимаешь, Муми-тролль…

Дракончик зевнул, взлетел на шляпу Снусмумрика, свернулся клубочком на её изодранных полях и заснул. Снусмумрик вздохнул и закинул рыболовную лесу в реку. Новый поплавок, блестящий и ярко-красный, покачивался на воде. Снусмумрик знал, что сегодня Муми-троллю не захочется удить рыбу. Морра забери [120] все эти напасти…

Время шло.

Дракончик вылетел на охоту за мухами и снова вернулся на шляпу — отдохнуть и поспать. Снусмумрик вытащил пять красноперых плотвичек и одного угря, которого он снова отпустил, потому что тот ужасно трепыхался.

К вечеру вниз по реке промчалась шлюпка. У руля сидел довольно молодой Хемуль.?

— Клюет? — спросил он.

— Сносно, — ответил Снусмумрик. — Далеко плывешь?

— Довольно далеко, — сказал Хемуль.

— Давай сюда чалку, получишь немного рыбы, — произнес Снусмумрик. — Завернешь красноперок в газетную бумагу и поджаришь их на решетке, на горячих углях. Тогда они будут вкусные.

— А что ты хочешь взамен? — спросил Хемуль, не привыкший получать подарки.

Засмеявшись, Снусмумрик снял с головы шляпу со спящим на её полях дракончиком.

— Послушай-ка, — сказал он. — Ты отвезешь вот этого как можно дальше и выпустишь в каком-нибудь уютном местечке, где много мух. Шляпу свернешь так, чтобы она была похожа на гнездо, и положишь лучше всего под каким-нибудь кустом, так чтобы дракона оставили в покое.

— Это дракон? — подозрительно спросил Хемуль. — А он кусается? И как часто надо его кормить?

Снусмумрик вошёл в палатку и вернулся назад с кофейником в руках. Сунув на дно кофейника немного травы, он положил туда спящего дракончика и, закрыв кофейник крышкой, сказал:

— Будешь засовывать туда мух через носик, а иногда наливать туда капельку воды. Не обращай внимания, если кофейник станет горячим. Вот, бери-ка! Через несколько дней сделаешь, как я велел.

— Немало работы за пять плотвичек, — кисло произнес Хемуль и потянул к себе чалку.

Течение подхватило шлюпку.

— Не забудь, что я сказал тебе про шляпу, — крикнул Снусмумрик вслед Хемулю. — У дракончика слабость к моей шляпе.

— Да, да, да, — ответил Хемуль и исчез за излучиной реки.

«Дракон, верно, искусает Хемуля как следует, — подумал Снусмумрик. — И, по правде говоря, поделом ему».

Муми-тролль не появлялся до самого захода солнца. Наконец он прошел мимо.

— Привет! — сказал Снусмумрик.

— Привет, привет! — ответил Муми-тролль. — Поймал какую-нибудь рыбу?

— Да так, немного. А ты не присядешь рядом со мной?

— Да нет! Я только проходил мимо, — пробормотал Муми-тролль.

Наступила тишина. Совсем новая и особенная тишина, стеснительная и нелепая.

Наконец Муми-тролль спросил, ни к кому не обращаясь:

— Ну, светится он в темноте?

— Кто — он?

— Ясное дело, дракончик. Я подумал: интересно ведь знать, светится ли такая кроха в темноте?

— Я и вправду не знаю, — сказал Снусмумрик. — Пойди домой и посмотри.

— Но я же его выпустил! — воскликнул Муми-тролль. — А он разве не прилетел к тебе?

— Нет, не прилетел, — ответил Снусмумрик и зажег трубку. — Такие вот дракончики делают все, что им придет в голову. То так, то эдак. А стоит им увидеть жирную муху — и они тут же забывают все, что любили и знали. Таковы они, эти драконы. И ничего тут не поделаешь.

Муми-тролль долго молчал. Потом, усевшись в траве, сказал:

— Может, ты и прав. Хорошо, что он убрался отсюда. Да. Может, это — самое правильное. Послушай-ка. Этот новый поплавок… Он красивый, когда качается на воде, а? Красный!

— Довольно красивый, — согласился Снусмумрик. — Я сделаю тебе такой же. Ты ведь спустишься — завтра вниз — половить рыбу?

— Ясное дело, — ответил Муми-тролль. — Иначе и быть не может.

ЕЛЬ

Один из хемулеи, стоя на крыше, расчищал снег.

На нем были желтые шерстяные, варежки, которые мало-помалу промокли и стали очень неудобны. Тогда он положил их на дымовую трубу, вздохнул и снова стал расчищать снег. Под конец он разгреб снег, закрывавший крышку люка.

— А, вот она наконец, — произнес Хемуль. — А там внизу они лежат себе и спят. Спят, спят и спят. Меж тем как другие вкалывают до потери сознания только потому, что наступает Рождество.

Он взобрался на крышку люка, и, поскольку не мог вспомнить, как она открывается — наружу или внутрь, он начал осторожно топтать её ногами. Крышка тотчас же провалилась внутрь, и Хемуль рухнул в снег, в мрак и во все то, что семейство муми-троллей сложило на чердаке, чтобы использовать позднее.

Хемуль был страшно раздражен, а кроме того, не очень уверен в том, куда он спрятал свои желтые варежки. Он особенно дорожил именно этими варежками.

Потом он затопал дальше вниз по лестнице, распахнул дверь и заорал злым голосом:

— Наступает Рождество! Мне надоели и вы и ваше спанье, а теперь вот в любую минуту может начаться Рождество!

Внизу семья муми-троллей, как обычно, спала зимним сном. Они пребывали в зимней спячке уже много месяцев и намеревались продолжать её аж до самой весны. Сон спокойно и приятно убаюкивал их словно один сплошной, долгий, теплый летний полдень. И