Вечером следующего дня молодые люди стояли на просторном балконе. Закат догорел малиновым пламенем, на темном фоне неба одна за другой проступали яркие блестки звезд. Деревья в старом парке почти облетели, их голые ветви создавали причудливую вязь, приводимую в движение порывами осеннего ветра. Несмотря на глубокую осень, было в этом пейзаже что-то если не красивое, то величественное, навевающее грусть и наводящее на размышления о вечном.

– Ты не замерзнешь? – заботливо спросил Ричард. Между ними сразу установилась манера обращаться друг к другу на «ты», что опять же подчеркивало исключительную близость, чаще всего свойственную родственникам.

– Нет, – Эмили поплотнее закуталась в шаль. – Все равно скоро пойду в дом. Хотя мне нравится стоять вот так и смотреть на темный парк.

– А мне нравится смотреть на самую лучшую девушку в мире! – Дик решил, что дальше тянуть с объяснением глупо, тем более, что обстановка вполне располагала.

– Надо полагать, ты это обо мне? Потому что других девушек я здесь не вижу. Значит, ты считаешь меня самой лучшей девушкой на свете? – лукаво поинтересовалась Эмильенна.

– Именно так, – серьезно кивнул Ричард. Он видел, что Эмили не очень настроена на серьезный разговор, но твердо решил не дать собеседнице перевести все в шутку.

– И давно ты так считаешь? – девушка продолжала улыбаться.

– С того момента, как увидел тебя.

– Когда я приехала в Лондон? – уточнила Эмильенна.

– Нет, в Париже, пять лет назад, – признался Дик.

– Ну надо же! – Эмили всплеснула руками. – Значит я все-таки не зря старалась. – девушка, хоть и не планировала раскрывать своей прежней симпатии к Ричарду, однако, не могла удержаться от запоздалого торжества. – Слышала бы тетя Агнесса.

– Ты о чем? – не понял молодой человек.

– Да так, – отмахнулась Эмильенна. – Не обращай внимания. Это дело прошлое.

– Ты не расскажешь мне?

– Ну ладно, – нехотя протянула девушка. Ей не слишком хотелось признаваться, но она сама подняла эту тему. – Тогда в Париже, я изо всех сил старалась произвести на тебя впечатление. Но до этого вечера была уверена, что мои усилия не увенчались успехом.

– Я тебе нравился? – Дик был поражен. – Никогда бы не подумал!

– Так же как и я не подумала бы, что нравилась тебе. Ты ни слова не сказал об этом, а уехав, не написал ни одного письма! – глупо было упрекать его столько лет спустя, и все же она высказала свою давнюю обиду.

– Ты была совсем ребенком, – оправдывался Стилби. – Я хотел вернуться, когда ты немного подрастешь и тогда рассказать о своей любви.

– В любом случае, все это было давно и сейчас не имеет значения, – теперь, когда самолюбие Эмильенны было полностью удовлетворено, она решила закончить этот разговор.

– Вовсе нет! – запротестовал Дик. – Мои чувства с тех пор совсем не изменились, разве что стали еще сильнее.

После этих слов Эмили в замешательстве отвернулась от Ричарда и уставилась в сад, верная своему обыкновению, не смотреть на собеседника во время разговоров, предмет которых представлялся ей слишком личным.

– Эмильенна? – жест и молчание девушки никоим образом не обнадеживали несчастного влюбленного. – Ты молчишь. Почему?

– Потому, что не знаю, что сказать, – честно призналась она, снова разворачиваясь к Ричарду. Боль и отчаяние, слышавшиеся в его голосе не могли оставить ее безучастной.

И она действительно не знала, что ответить. С самого момента их встречи, наслаждаясь дружбой, Эмили, как ни странно, даже не допускала возможности иных отношений между ними. Это не значило, что она не считала Дика достойным своей любви, скорее даже наоборот, просто она ни разу не задумалась о подобном раскладе. И теперь его признание значило для нее только одно, чем бы она на него не ответила – их чудесной дружбе конец.

– Понимаю, – печально кивнул Дик. – Не стоило мне заводить этот разговор. Ты не любишь меня…

– Неправда! – горячо возразила девушка, хватая его за руку. – Я люблю тебя! Люблю… просто не так, как тебе бы этого хотелось.

– Я знаю, – голос молодого человека, несмотря на признание собеседницы, по-прежнему был полон безысходной тоски. – Ты любишь меня как друга или брата.

Девушка в ответ молча кивнула.

– Я чувствовал это, потому и решил сказать о том, что люблю тебя, пока не стало слишком поздно. Хотя о чем я говорю? – Стилби безнадежно махнул рукой. – Уже слишком поздно. С самого начала было слишком поздно, да?

– Дик, – осторожно начала Эмильенна. Ей ужасно хотелось успокоить и обнадежить молодого человека, но при этом не сказать чего-либо, о чем можно впоследствии пожалеть. – Пойми, я не исключаю возможности, что со временем могла бы испытать к тебе иные чувства. Ты – самый достойный, самый лучший мужчина, которого я знаю, – воображение тут же услужливо и совсем не к месту нарисовало ей образ другого, которого уж никак нельзя было назвать «лучшим» или «достойным». – Самый лучший! – упрямо повторила Эмили, убеждая в очевидном не столько собеседника, сколько саму себя. – В Париже я была влюблена в тебя, но внешне это выглядело как дружба, теперь же… Теперь я действительно привыкла видеть в тебе друга, и чтобы изменить это нужно время, возможно долгий срок.

– О! Я готов ждать сколько угодно! – тень надежды, как и следовало ожидать, окрылила Ричарда только что пребывавшего на дне бездны отчаяния.

– И еще,– словно смущаясь продолжила девушка.

– Все, что угодно! – горячо воскликнул Дик.

– Я бы очень хотела сохранить нашу дружбу такой, как сейчас. Я очень боюсь потерять ее, – призналась она. Молодой человек хотел что-то на это ответить, но Эмили жестом попросила не прерывать ее. – Не хочу в каждом слове или жесте видеть намек на любовь, по крайней мере, до тех пор, пока не смогу сказать, что разделяю твои чувства.

– Это будет нелегко, – после недолгого молчания, произнес Стилби. – Но я постараюсь не докучать тебе признаниями. Просто ты должна знать, что я люблю тебя, даже если веду себя, как брат.

– Договорились, – кивнула девушка. Наконец она решилась спросить о том, что больше всего ее волновало. – Но сможешь ли ты остаться мне другом и братом, если я все же не смогу полюбить?

Как ни странно, на этот вопрос, в отличие от предыдущего, Дик ответил почти мгновенно и с полной уверенностью.

– Разумеется! – увидев удивленный взгляд собеседницы, он пояснил. – Если моим надеждам не суждено сбыться, то дружба – это единственное утешение, которое мне останется. Лучше уж быть рядом с тобой хоть в качестве друга или брата, чем не быть вовсе.

Такой поворот событий Эмильенну вполне устраивал, и она, не скрывая своей радости, совсем как накануне, обняла Ричарда и одарила невинным поцелуем в щеку. Однако вместо того, чтобы наслаждаться моментом, молодой человек осторожно расцепил руки девушки, обвивавшие его шею, и ласково отстранил ее.