Конечно, она знала, в чем дело. Она догадалась в ту жесекунду, как они вошли в галерею – бывший олигарх и две бесцеремонные сестрицы,которые никогда, никогда Фионе не нравились!

Она величественно оглянулась по сторонам, наткнулась навзгляд своей помощницы и отвернулась.

– Но у нас не все в сборе. Федор Петрович еще с утра уехал вЛаврушинский переулок, и его пока нет.

Но Белоключевский о жизни Федора Петровича и его передвиженияхбыл осведомлен гораздо лучше, чем Фиона, поэтому уверил всех, что тотнепременно явится.

Фиона уставилась на него. Она вытаращила бы глаза, как ееневестка, если бы умела это делать.

– Мама, – раздалось с винтовой лестнички, – мама, я хочууехать. Мне нужно… в институт. Что здесь происходит?

– Ничего особенного, – за всех ответил Белоключевский, недав Фионе и рта раскрыть, – спускайтесь. Я хотел бы поговорить с вами.

– Со мной?!

– Со всеми нами, – пояснила ее мать. – Дмитрий Петровичхотел бы поговорить со всеми нами, и именно сейчас.

– Да, – подхватил Дмитрий Петрович. – Фиона Ксаверьевна, мымогли бы воспользоваться вашим кабинетом?

Фиона сделала приглашающий жест и отпустила «юношу» скартиной, сказав, что они продолжат «немного позже».

Белоключевский был в продолжении совсем не уверен.

Александра спустилась с лестницы, вид у нее былвстревоженный.

– Что-то случилось? Что произошло?

– Мы пока ничего не знаем, – отозвалась ее мать. – ДмитрийПетрович хочет нам объяснить.

– Так пройдемте же в кабинет! – воскликнул Дмитрий Петрович,которому, видимо, не терпелось начать объяснения. – Там нам будет значительноудобнее!

– А мне нельзя уехать в институт? Мне правда очень нужно, ия быстро вернусь, обещаю вам.

– Нет, нельзя. Да я и не задержу вас надолго.

– Сегодня все немного странные, – загадочно произнес ФедорПетрович и толкнул Вадима в плечо, – а ты давай садись! И так, чтобы я тебявидел.

– Федор Петрович, что вы себе позволяете?! Как выобращаетесь с моим сыном?

– Фиона Ксаверьевна, – тихо сказала Вера, – осторожней. Выже видите, что происходит. Очевидно, Федор Петрович вовсе не тот, кем мыпривыкли его считать. Верно?

– Верно. Я страховой следователь, – с удовольствием объяснилМалютин. – Я занимался вашей коллекцией Фаберже. Разрешите мне сигарету, ФионаКсаверьевна!

Та кивнула, как под гипнозом, и преображенный Федор Петровичпрошел к ее столу и вытащил сигарету из пачки «Данхилла».

– Фаберже? – выговорили губы Фионы отдельно от нее самой. –Вы знаете про Фаберже?

Дунька поправила платочек от «Эрме» и посмотрела в окно.

– Я не стану говорить о Фаберже без адвоката, – тихо итвердо сказала Фиона. – Если вы хотите обсуждать, кому принадлежит коллекция, увас ничего не выйдет!

– Мы не станем обсуждать, кому принадлежит коллекция, –вмешался Белоключевский, морщась. – Федор, давай говори уже, и хватит этогоцирка. У меня нет времени.

Про время он сказал тем же непререкаемым тоном, которым лишьоднажды говорил с Лизой, и по этому его тону сразу стало ясно, что шутки с нимплохи, что сбить его с толку не удастся, что он… император. Хоть и бывший.

– Хорошо, – согласился Федор Малютин. – Тогда сразу к делу.Как только вы, Фиона Ксаверьевна, узнали, что Фаберже подлинный, возниклапроблема. Очевидно, вы испугались, что эксперты узнали: вы – владелицаогромного состояния. Но то, что известно двум, может стать достоянием многих.Вы, наверное, побоялись, что вас обворуют, и подарили яйца сыну, который неподозревал об их цене. Все-таки они остались в семье. Но потом он сталкуролесить, и вы впали в панику. Каким-то образом вам надо было заполучитьколлекцию обратно. Причем так, чтобы ни ваш сын, ни его жена ничего о ееподлинности не узнали. Вы были уверены, что, узнай они, и вам Фаберже не видатьникогда. Кто же по доброй воле расстанется с такими деньгами!

Фиона мрачно курила и стряхивала пепел в хрустальнуюпепельницу. Она словно не видела ее хорошенько, и пепел сыпался мимо, наполированную поверхность раритетного стола.

Попал в точку, понял Малютин.

– Вы были уверены, что про подлинность коллекции большеникто не знает и не узнает, пока вы ее не добудете, – продолжил он.

– Я знала, – подала голос ее помощница. – Фиона Ксаверьевнамне сказала. И что тут такого? Я что, не имею права знать, где находитсяколлекция, которая всегда принадлежала семье Клери?!

– Имеете, – успокоил ее Федор Петрович. – Конечно! Долженвам сказать, что о коллекции также знала и ваша дочь. Александрин, – он усмехнулся,а та вдруг пятнами покраснела, – откуда вам известно, что Фаберже подлинный?Подслушивали?

– Да как вы смеете!

– Кто дал вам право оскорблять близких мне людей в моемприсутствии и на моей территории?! Если вы хотите сказать… – вяло возмутиласьФиона.

– Я хочу сказать, что Александра тоже знала про коллекцию, –повысил голос Федор Петрович, – и больше пока ничего. Так как вы узнали?

Александра посмотрела в пол и взялась за щеки.

– Я не подслушивала, – умоляюще сказала она, – я случайноуслышала, как мама разговаривала с Фионой Ксаверьевной. Правда случайно! Ну…мне стало так интересно, господи, это же такая ценность и редкость, коллекцияФаберже! Я… просто хотела узнать о ней побольше!

В глазах у нее были искренность, и смятение чувств, имольба, и еще что-то такое, чего нельзя определить словами и что должно былопроизвести впечатление на Федора Петровича, но почему-то не произвело.

– Боже мой, ты знала! – спросила ее мать с изумлением. – Тыподслушивала!..

– Конечно, подслушивала, – согласился Федор Петрович.

– Все это не имеет к вам никакого отношения, – грозносказала Фиона. – Мой Фаберже не может и не должен вас интересовать.

– Это мой Фаберже! – крикнул Вадим. – Ты сама мне егоотдала, ты! Почему теперь он твой?! Ты хочешь отнять его у меня?! Ты все ивсегда у меня отнимаешь!

– Замолчи! – приказала Фиона. – Немедленно.

– Нет уж, я не стану молчать! Ты испортила мне жизнь, тызаставила меня жениться на этой, ты не давала мне денег!

– Я заставила тебя жениться?!

– А кто же?! Я женился, только чтобы досадить тебе!

– Ты женился, потому что потерял последний разум!