— Константин Захарович, — постучавшись в приоткрытую дверь, вошла секретарь. Я сел ровнее, будто очнулся от долгих размышлений, в то время как моя рука водила мышью по присланному файлу. — Простите, что отвлекаю. К вам пришел Эдуард Вольный.

— Так чего он не входит, как не свой, — хохотнул я, и девушка улыбнулась, затем исчезла за дверью. Но следом вошел Вольный. Друг плавной походкой подкрался ко мне, и плюхнулся на соседний стул, который стоял напротив моего рабочего стола. Долго гипнотизирует меня своим пьяным взглядом, а потом хлопает в ладоши, от резкого звука слегка вздрогнул. — И? — теперь сам в упор гляжу на Эдуарда, сложив перед собой руки.

— Да просто так зашел, проведовать, — спокойно отвечает, пожимая плечами. Но только меня ему не обмануть, потому что друга своего знаю, как себя самого. Ухмыльнувшись, решил пойти другим путём, чтобы, наконец, развеять внезапную таинственность Вольного.

— Ты комнату подготовил, как я просил? — хмурюсь, потому что волнение подкатывает к самому затылку. Мурашки по коже от предвкушения, которого я ждал столько времени. Вика ни разу не заикнулась о клубе, хотя с раскрытым ртом слушала от Веры всякие новости, касающиеся «Готики». Пытался поговорить с ней на эту тему, но девушка увиливала от диалога. Было странным, что она не хотела продолжить изучать «тему», но и я не настаивал. В конце концов, к этому действительно нужно прийти.

— А я, по-твоему, зачем приперся, — сухо возмутился Эд, зажигая спичку и поднося ее к сигаре. Знал ведь, что не нравится мне запах табака в кабинете и всё равно делает мне на зло, но ладно, позже отыграюсь. — Твои хотения дорого обходятся, знаешь ли, — замечает, но улыбка касается уголков губ. Хмельной взгляд скользнул по рамке с фото, на которую сам ранее смотрел. — Как Вознесенская? — интересуется, а я тут же его исправляю.

— Дубровская.

— Ну надо же, — удивился он, выпрямившись на стуле, даже сигару изо рта вынул. — Неужели я дожил до того дня, когда баба всё-таки взяла тебя за вожжи? — с подозрением спрашивает, все еще не веря моим словам.

— Дожил, и слава небесам, — ушел от темы, не желая развивать ее дальше. Наша с Викой жизнь отныне и навсегда никого не касается. Даже близких друзей. Научены горьким опытом, но главное, что никаких секретов друг от друга. Вольный понимающе кивнул, отступая.

— Ладно, — снова сигара во рту. Серая ниточка табачного дыма поднялась практически до потолка, вот так раскурил сигару Эдуард, заполняя запахом никотина весь кислород в кабинете. — Комната готова, вот тебе ключ, — вынимает заветный пропуск из кармана пиджака, и кидает металлическую связку мне на стол. Ловко поймав её, я, довольный сделкой, благодарно кивнул. — Только прошу тебя, — наигранно взмолился Вольный, изображая, будто ему поплохело от какой-то мысли, — без побегов, и без разборок. Мне одного раза хватило сполна.

— Надеюсь, что такого больше не повторится, — со всей серьезностью отвечаю. Даже скорее заверяю Эдуарда.

После разборок, которые устроила мать Вики в клубе, поступило несколько жалоб на «Готику», в том числе ополчились недовольные члены заведения. Какая-то сволочь натравила на Эдуарда все инспекции, но очень даже зря. Вольный вычислил каждую гниду, и с тех пор о них никто не слышал. Радикальные меры, помните? Не один я такой. В бизнесе — мы акулы, и если не мы съедим, то слопают за обе щеки нас. Это аксиома, выточенная на каждом кирпиче построенной империи. Вот поэтому, все, кто желал заполучить власть над компаниями — остались ни с чем. Евгения получила условный срок за сговор, повлекший за собой смерть человека. Мирослава — срок в тюрьме, и весьма приличный. Вячеслав, кстати о нём. Как-то давно я помог ему остаться на плаву в море, где нет места слабым игрокам, и это оказалось моей фатальной ошибкой. Он мстил мне за свою слабость, и потому прекрасно знал, как лучше подобраться. Использовал момент с Евгенией, которой так легко нравилось раздвигать ноги. Противно. Я обанкротил его компанию. Вывел каждую копейку из капитала. Разгромил в пух и прах, не оставляя живого места на имени Вячеслава. И мужчина от безысходности пустился во все тяжкие. Ему тоже дали срок и штраф, который теперь он не в состоянии оплатить. Я считаю, троица получила по заслугам сполна, дальше им только бог судья.

Эдуард бодро вскочил, и я последовал его примеру. Оба подошли к окну, и глядели на Москву с высоты птичьего полета.

— Рад, что ты нашел свое счастье, — вдруг проговорил, хлопнув меня по плечу. По-братски.

— И я рад, — отвечаю тем же, и снова смотрю сквозь стекло вниз. Тишина в кабинете заполнилась особенной аурой, словно вот она — точка в истории, где получены все ответы. А теперь, мне пора вернуться к любимой. Хочу вырвать ее с работы, в которую она погрузилась с головой, и показать, как сильно я желал её с той самой первой встречи в клубе. Дикий танец незнакомки в маске до сих пор перед глазами, как и плавные изгибы тела, которые я ощущал прикосновениями каждый день. Только подумал о Вике, как вдруг телефон на столе ожил, оповещая о пришедшем смс-сообщении. Вольный оставил меня одного, чтобы не мешать работе. Задумавшись, снял блокировку экрана, и сразу же высветился текст от Вики: «Мой Господин… продолжим знакомство? Например, в «Готике»? Жду вас там сегодня в 18.05». Я был поражен, даже несколько раз перечитал, боясь, будто разум мог сыграть со мной в злую игру желаний. Я всегда готов, — подумал про себя, наконец, полностью расслабившись.

Виктория Дубровская.

— Ты уверена? — Вера уставилась на меня, ее рука с бутербродом замерла у рта. Она так удивилась моему решению, что сама не ожидала такой реакции от подруги.

— Да! — воскликнула, улыбаясь. — Я соскучилась по той Вике, которая была готова к любой авантюре. И, мне хочется снова быть в «теме». Из-за меня Костя ни слова не произносит об этом, хотя… сама виновата. Не стоит бояться. Я хочу вернуться к прежней жизни. — Сама тоже жую свой обед, изнывая от голода. В последнее время есть хочется постоянно, ведь наш с Костей малыш — мальчик, развивается не по дням, а по часам. Погладив едва выступающий животик, хохотнула.

— Это правильно, Вика, — от радости всхлипнула Вера, и потянула меня к себе. Мы обнялись с ней, как в самые старые добрые времена.

Спустя полтора месяца рана на бедре затянулась, но остались несколько шрамиков от швов, напоминающие мне о сестре и ее безумстве. Первые пару недель переживала за нее и маму, особенно, когда так стремительно прошло слушание и им присудили наказание. А потом поняла, что их не изменить. Червоточина в их душах так и будет дальше просить об отмщении, хотя отец щедро наградил в завещании Миру, но ей оказалось этого мало. Ей нужна была его абсолютная любовь, которую девушка придумала у себя в голове. Мать Миры уехала из отцовского дома, не желая больше находиться в нем, теперь усадьба пустует. Мне грустно, и сделать ничего не смогу. По праву дом теперь полностью на Мире. Даже после суда, я не позволила конфисковать имущество, а выплатила из завещанных денег отца штраф за Миру, только чтобы девушка не осталась без крыши над головой, если выйдет на свободу. Но будет это очень нескоро. А если честно, я не хотела, чтобы дом, в котором выросла, был распродан по частям. Все-таки там остался дух отца, и я хочу лишь одного — пусть он, наконец, обретет покой на небесах. С матерью виделась лишь раз, на заседании. Она не смотрела в мою сторону, а при дачи показаний вовсе от меня отреклась, назвав выродком. Было больно. Даже предательская слезинка скатилась со щеки, но я так скоро ее смахнула и приняла каменный вид лица, и лишь Костя, понял, что слова причинили мне сильнейшую боль. Он приобнял меня, и поцеловал в висок, согревая своей любовью. Только он способен вытянуть меня из депрессии, буквально взбодрить своим присутствие и все плохое отступает сразу на несколько шагов от нас обоих. Главное — мы, главное — наша семья.