Сотрудники «Вашингтон пост», организовавшие этот эксперимент, хотели проверить: как будет воспринято исполнение великих произведений в неподобающем фрейме? Останется ли виртуоз виртуозом? Как зазвучит Страдивари в метро? Соберет ли Белл благодаря своей технике исполнения больше, чем средний уличный музыкант? (В итоге он собрал меньше.) Стейси Фурукава узнала его только потому, что за три недели до эксперимента была на концерте Белла в Библиотеке Конгресса. В интервью «Вашингтон пост» она сказала:

Ответить на вопрос Фурукавы легко: «в большом и шумном». (Хотя Вашингтон в этом отношении нельзя даже сравнить с Москвой или Нью-Йорком.) В городе, переполненном избыточными коммуникативными и метакоммуникативными сообщениями, где в публичных местах правило гражданского невнимания соблюдается жестче, чем многие религиозные предписания. Но это – поверхностный ответ.

Марк Лейтхаузер, старший куратор Национальной галереи искусств, комментирует:

Запомним этот пассаж Лейтхаузера, он нам еще пригодится. А теперь вернемся к тезису Гофмана:

Если транспонирование – это систематическая трансформация взаимодействия при его переносе в иной фрейм (т. е. его перекодирование «по законам театра», «по законам кинематографа», «по законам видеоигры» и т. д.), то фабрикация – это намеренная мимикрия одного события под другое. Событие эксперимента выдает себя за событие «скрипач играет в переходе метро» для получения нового знания о городской жизни. Вспомним гронингенский эксперимент: для психологов фабрикация остается проверенным способом изучения поведения людей в городе.

В 1973 году несколько десятков студентов Принстонской духовной семинарии получили приглашение прочесть радио-проповедь на тему притчи о добром самаритянине. (Другая группа семинаристов – их однокурсники – могли выбрать тему проповеди самостоятельно.) Половина испытуемых при этом получила дополнительные инструкции: «Вам придется импровизировать, потому что запись программы уже через час и времени нет. Вам нужно поторопиться, иначе вы опоздаете». Второй половине говорили, что у них еще есть время на подготовку («хотя ничего не случится, если вы приедете чуть пораньше»). На выходе из общежития семинаристы видели, как незнакомый человек заходился в кашле, хватался за сердце и падал на землю в судорогах. Какой процент испытуемых остановились, чтобы оказать ему помощь? Как фактор наличия или отсутствия времени повлиял на их решение?

Дж. Дарли и Д. Бэтсон, психологи-ситуационисты, придумавшие и реализовавшие этот этически небезупречный эксперимент, сами были поражены результатом. Из тех, кто опаздывал, остановились помочь только 10%. Из второй группы – 63%. Любопытно, что тема будущей лекции никак не повлияла на этот результат: семинаристы, торопившиеся рассказать широкой аудитории об альтруизме доброго самаритянина, так же часто перешагивали через задыхающегося прохожего, как и остальные испытуемые в ситуации цейтнота [Росс, Нисбет 1999].

Ситуационизм – направление, возникшее в результате развития идей Курта Левина в социальной психологии. Ситуационисты бросают вызов одновременно своим коллегам, психологам-диспозиционистам, верящим, что поведение – это функция от устойчивых личностных черт, и социологам, полагающим, что такие факторы, как статус, доход или принадлежность определенной социальной группе, способны объяснить феномены социального взаимодействия «здесь и сейчас». Именно поэтому ситуационисты (от Дж. Дарли до С. Милгрэма) оказываются ближайшими соратниками фрейм-аналитиков по микросоциологическому фронту. То, что у нас именуется фреймовыми структурами, в традиции Левина называется канальными факторами. Л. Росс и Р. Нисбетт пишут:

…В марте 1964 года все нью-йоркские газеты писали о чудовищной черствости жителей большого города. Поводом к этому послужило убийство Кэтрин (Китти) Дженовезе в Квинсе, относительно благополучном спальном районе Нью-Йорка. На возвращавшуюся рано утром домой женщину было совершено нападение; нападавший нанес жертве несколько ударов ножом. Окрик случайного свидетеля заставил его уехать с места преступления, но вернувшись спустя полчаса, он обнаружил Дженовезе в полубессознательном состоянии на заднем дворе одного из домов и убил ее. Не менее десятка человек (хотя вначале «Таймс» писала о том, что их было тридцать восемь) стали свидетелями убийства, однако ни один из них не сообщил в полицию и не вызвал скорую помощь.

Этот случай вошел во все учебники социальной психологии. Комментируя случившееся, Милгрэм и Холландер писали:

В 1968 году уже упомянутый нами Джон Дарли в соавторстве с Биббом Латанэ провел другой эксперимент. Студентам Нью-Йоркского университета предлагалось пройти некий психологический тест в специально оборудованном помещении. В процессе эксперимента у психолога, дававшего им инструкции по системе внутренней связи, начинался эпилептический припадок. Если испытуемый был один, он приходил на помощь в 85% случаев. Если их было хотя бы двое – 62%. Если же испытуемые полагали, что «эти звуки» слышат еще четыре человека, доля пришедших на помощь сокращалась до 31%.