вечеру. Я был готов отказаться от нас, но Перл боролась за нас и вернула меня из бездны. Она открыто говорила о своих чувствах, заявляя о своей любви ко мне, так почему же она была холодна сейчас? У меня не было большого опыта общения с женщинами, и я чувствовал себя сбитым с толку и отвергнутым.

— Что не так? — спросил я.

— Ничего. Просто у меня много чего на уме.

— Например, что?

— Школа и Совет.

В моей голове зазвенели тревожные колокольчики.

— А что насчет Совета?

Она накрутила на палец прядь своих длинных светлых волос.

— Я просто до сих пор в шоке, что они так со мной обошлись. Что, если бы Кристина и другие не сняли то видео, которое заставило Совет согласиться наконец выслушать меня? А что, если бы я не смогла убедить Совет позволить мне вернуться сюда? — ее хмурый взгляд образовал треугольник между бровями. — Я начинаю задаваться вопросом, сколько людей попадают в места размышлений, которым там не место.

— Ты слишком сильна, чтобы они могли тебя удержать, Перл, — сказал я и наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Это неправда, — ответила она и легонько чмокнула меня вместо горячего поцелуя, на который я надеялся.

Замешательство заставило меня откинуться на спинку стула и посмотреть в окно, ее маленький отказ разбередил раны моего прошлого. На этот раз моя неуверенность затронула самое зараженное воспоминание из всех, и перед моими глазами появились темные пятна от боли, связанной с этим конкретным воспоминанием.

— Нееет…! — пронзительный крик исходил от мистера Зобеля, который стоял рядом с моим отцом на балконе.

Мой отец потянулся к своему другу, когда мистер Зобель упал на колени, запустив руку в волосы, а его глаза расширились от ужаса.

На секунду я оцепенел, пытаясь позволить последним секундам догнать меня. Всего минуту назад мы смеялись и болели за Питера, сына мистера Зобеля, который провел свой первый турнир. Питер был сильным и быстрым, опытным бойцом на четыре года старше меня, которого я уважал и на которого равнялся с детства.

Но Питер допустил роковую ошибку, и его противник подобрался слишком близко. Сначала я подумал, что мужчина тянется к шее Питера, пытаясь задушить его, но нет. Это было такое быстрое движение, а потом все закончилось. Без предупреждения этот человек свернул Питеру шею. Мой друг собирался атаковать — бросился на своего противника с поднятыми руками, напрягшимися мускулами и огнем в голубых глазах, пока его голова не повернулась неестественно, и он замертво не упал на землю.

Теперь победитель расхаживал по сцене, ударяя себя в грудь и выкрикивая свой тестостерон ликующей публике, которая обожала его за это. Этот человек был безжалостным убийцей и впитывал их восхищение.

Рядом со мной, на балконе, мой отец наклонился и разговаривал с мистером Зобелем, бормоча что-то, чего я не мог расслышать, но Магни был ближе, и выражение его лица сказало мне, что он в ярости.

— Не смей, бл*ть, так говорить. — Он толкнул нашего отца, который сузил глаза и отдал короткую команду.

— Магни, сходи за своей матерью, мистеру Зобелю нужно прилечь.

Магни развернулся и пошел прочь, а я последовал по его стопам.

— Что он сказал? — спросил я с жутким чувством, что это как-то связано со мной. Физическое давление Магни на нашего отца было впервые, и я хотел знать, какие слова спровоцировали его на такую реакцию.

— Ничего, — тихо прошипел Магни, и это только подтвердило, что речь шла обо мне.

Положив сильную руку на плечо моего брата, я остановил его.

— Что этот ублюдок сказал на этот раз? — мой суровый взгляд и ледяной тон требовали правды.

Магни выдохнул воздух, его голубые глаза на секунду закрылись, прежде чем он встретился со мной взглядом.

— Ублюдок сказал, что хотел бы, чтобы это был ты, а не Питер, потому что, по крайней мере, тогда он мог бы умереть, зная, что у Северных земель будет сильный правитель в моем лице.

Мое лицо оставалось бесстрастным. Только кадык дернулся у меня в горле, когда я с трудом сглотнул и почувствовал, как снаружи моего сердца образуется новый слой брони.

— Не позволяй ему добраться до тебя, — напомнил мне Магни, как делал это годами. — Ты же знаешь, как ему нравится играть в интеллектуальные игры.

Да, я знал, потому что обычно я был целью этих интеллектуальных игр, но сейчас все было по-другому.

— Я должен позвать маму, — пробормотал Магни, схватил меня за плечо и наклонился. — Но потом мы с тобой выпьем в память о Питере и напьемся, хорошо?

— Я не могу поверить, что он мертв, — сказал я бесстрастно, поскольку реальность смерти моего друга еще не дошла до меня.

— Я тоже. Это полный пи*дец! — Магни снова потряс меня за плечо, прежде чем уйти.

Я не знаю, как долго я стоял там, мои кулаки были сжаты так же сильно, как и челюсть, моя ненависть к отцу росла каждый раз, когда слова Магни прокручивались в моей голове.

«Он хотел бы, чтобы это был ты, а не Питер, потому что, по крайней мере, тогда он мог бы умереть, зная, что у Северных земель будет сильный правитель в моем лице».

Мистер Зобель был бледен как привидение, когда ему помогли спуститься с балкона на стул в большой комнате, где я стоял.

Я наблюдал, как мой отец беспокоится о своем друге, и видел, как моя мать подбежала и опустилась на колени на толстый ковер, чтобы взять мистера Зобеля за руку, выражая соболезнования и добрые слова.

Было абсурдно наблюдать, как мой отец осыпает своего старого друга сочувствием и добротой, когда все, что он мог предложить мне, своему старшему сыну и наследнику, были резкие слова.

Может быть, если бы он был ублюдком для всех, меня бы это так не волновало, но он любил Магни и мою мать. И очевидно, что он также глубоко заботился о своем друге, мистере Зобеле.

Это меня он ненавидел.

Потому что я был для него большим гребаным разочарованием и стоял на пути его любимого сына Магни.

Было легко ненавидеть Магни, и в течение многих лет я так и делал.

Но потом я заметил, как Магни возмущался фаворитизмом нашего отца, и мы сблизились, несмотря на это. Теперь, когда мне было двадцать пять, Магни был моим ближайшим союзником и другом.

После того, как моя мать и Магни вывели мистера Зобеля из комнаты, я подошел к отцу с чувством холода и отстраненности в сердце.

— Мне жаль, что Питеру пришлось