Пушкин поражался эрудицией Чаадаева, он был хорошо знаком с трудами французских просветителей и новой французской литературы, изучал труды Локка, Канта, Шеллинга и других философов. В стихотворении «Чаадаеву» Пушкин говорил о нём: «Твой жар воспламенял к высокому любовь».

Не без влияния Чаадаева уже к концу 1817 года Пушкин пришёл к весьма радикальному взгляду на существовавшую власть:

Самовластительный злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

Читают на твоём челе

Печать проклятия народы,

Ты ужас мира, стыд природы,

Упрёк ты Богу на земле.

(«Вольность»)

И это о первом (официальном) защитнике Отечества, которому поэт совсем недавно пел дифирамбы, называл «храбрым», «величественным», «бессмертным» и даже божеством России. Что же произошло? Что так резко изменило мнение поэта о царской власти в целом и об Александре I в частности? Пушкин узнал то, что в высшем российском обществе знали с весны 1801 года. Именно тогда с явного попустительства цесаревича был умерщвлён его отец император Павел I:

В лентах и звёздах,

Вином и злобой упоённы,

Идут убийцы потаённы,

На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,

Опущен молча мост подъёмный,

Врата отверсты в тьме ночной

Рукой предательства наёмной… (1, 323)

Через три года после устранения с престола (и из жизни) Павла I имя одного из его убийц было оповещено всей Европе. Произошло это так.

21 марта 1804 года по приказу Наполеона был расстрелян герцог Энгиенский, выкраденный французской жандармерией с чужой территории. Александр I заявил по этому поводу протест. Ответ ему был дан следующий: герцог Энгиенский арестован за участие в заговоре на жизнь первого консула Франции[66]. А далее приводилось такое обоснование действий французских властей. Если бы, например, император Александр узнал, что убийцы его отца находятся хоть и на чужой территории, но вполне досягаемы, разве он не воспользовался бы возможностью отомстить им?

Нота Наполеона — документ официальный; она молниеносно распространилась по всем дворам Европы. Это была оплеуха, о которой академик Е. В. Тарле писал: «Более ясно назвать публично Александра Павловича отцеубийцей было невозможно. Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после сговора с Александром и что юный царь не посмел после своего воцарения и пальцем тронуть их: ни Палена, ни Беннигсена, ни Зубова, ни Талызина, и вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на „чужой территории“, а в городе Петербурге и бывали в Зимнем дворце».

Беспринципность и аморальность Александра коробили его блестящего соперника, человека тоже далеко не идеального. В Тильзите (1807) императоры обменивались высшими орденами своих держав. Царь опрометчиво попросил орден Почётного легиона для генерала Л. Л. Беннигсена. Не называя причины, Наполеон категорически отказал. Александр понял свой промах и промолчал. Это была ещё одна пощёчина, нанесённая самодержцу. Наполеон же говорил позднее:

— Было противно, что сын просит награду для убийцы своего отца[67].

То, что являлось тайной за семью печатями в России, на Западе знали хорошо. Интересна подробность убийства Павла, о которой тогда же упомянул Наполеон:

— Генерал Беннигсен был тем, кто нанёс последний удар: он наступил на труп.

Весьма осведомлённый редактор журнала «Сын Отечества» Н. И. Греч писал: «Смерть Павла отравила всю жизнь Александра: тень отца преследовала его повсюду. Малейший намёк на неё выводил его из себя. Наполеон поплатился ему троном и жизнию».

…Об обстоятельствах убийства императора Павла I Пушкин узнал то ли от Чаадаева, то ли от братьев Тургеневых, живших напротив Михайловского замка, в котором было совершено это злодеяние. Услышанное перевернуло многие представления вчерашнего лицеиста, с благоговением взиравшего на царя во время выпускного акта 9 июня 1817 года.

Поэт принадлежал к старинному дворянскому роду, по семейным традициям был привержен династии Романовых и воспитан в духе почтения к монархической власти и трону[68]. Императора почитали как священную особу, а оказалось, что на российском престоле восседает соучастник убийства своего отца, лишённого жизни как обычный смертный. Было от чего прийти в смятение крайне чувствительному мечтателю и идеалисту:

О стыд! О ужас наших дней!

Как звери вторглись янычары!..

Это — моральная и политическая оценка случившегося. В сознании Пушкина произошла десакрализация образа Александра. Шок, вызванный открытием молодого поэта, оставил в его сознании зарубку на всю жизнь. Через шестнадцать лет Александр Сергеевич писал в дневнике: «8 марта. Жуковский поймал недавно на бале у Фикельмон цареубийцу Скарятина и заставил его рассказывать 11-ое марта. Они сели. В эту минуту входит государь с графом Бенкендорфом и застаёт наставника своего сына, дружелюбно беседующего с убийцей его отца! Скарятин снял с себя шарф, прекративший жизнь Павла I».

Развенчание личности Александра I стало нравственной основой возникновения пушкинских эпиграмм и сатирических строк, направленных как против царя, так и против верховной власти в целом. А таковой с 1815 года в стране обладал граф А. А. Аракчеев:

Всей России притеснитель,

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он — друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести.

Кто ж он? Преданный без лести,

<…> грошевой солдат (1, 406).

«В Россию скачет…»

15 (27) марта 1818 года царь был на открытии сейма Варшавского герцогства. В тронной речи он объявил о своём намерении ограничить абсолютистскую власть в России.

— Обычаи, уже существующие в вашей стране, — заявил он полякам, — дают мне возможность немедленно ввести Конституцию, которую я вам даровал. Таким образом, вы снабдили меня средством дать моей стране то, что я давно для неё готовлю и что пойдёт ей во благо, как только вызреет это важное дело.

Передовая молодёжь России восприняла намерение Александра I с надеждой и изумлением. Многие вообразили, что царь не замедлит исполнить своё обещание. Более опытные и зрелые мужи посмеивались; Н. М. Карамзин писал 29 апреля И. И. Дмитриеву: «Варшавские новости сильно действуют на умы. Варшавские речи сильно отозвались в молодых сердцах. Спят и видят Конституцию. Судят, рядят, начинают и писать. Иное уже вышло, иное готовится. И смешно, и жалко».

Не поверил благим намерениям императора и Пушкин, высмеяв их в ноэле[69] «Сказки»:

Ура! В Россию скачет

Кочующий деспот.

Спаситель горько плачет,

За ним и весь народ.

Как говорится, поэт сразу берёт быка за рога: хорош