Ой, елки! И кто его за язык тянул!

Речь, конечно, эффектная получилась, и скрывать все вечно он не обещал, но… Теперь жди бури. Вон как Красуля побагровела.

— Какая еще сделка? — тихо-тихо переспросила она.

Поймав раскаивающийся взгляд Феликса, я пожала плечами. Он начал, ему и продолжать.

— Цветана, чтобы снять с меня порчу, поставила условие, по которому я должен был проявить немного внимания к тебе, — поведал и остальное этот… ну настоящее недоразумение магическое! — Сначала мне это показалось глупостью, но потом я узнал тебя лучше и запал. Прости, надо было раньше все рассказать.

Наткнувшись на мой гневный взгляд, он выставил защиту, справедливо опасаясь новой, еще более изощренной порчи, и поспешно исправился:

— Или вообще молчать.

Вот именно! Еда просто замечательная, жевал бы спокойненько и не портил людям отношения.

Интуиция боязливо подсказывала, что так легко Красуля не успокоится. Как бы мне самой хорошая защита не потребовалась!

Но ошарашенная и обиженная Краса повела себя не как внучка магистра, и даже не как ведьмочка, а как самая обыкновенная девушка. Она вскочила со своего места, бросила нам:

— Знать вас обоих не желаю! Как вы могли?! — залилась слезами и убежала.

Феликс тихо ругнулся, уронил свой стул и рванул догонять.

Теперь интуицию сменил какой-то противненький голосок, и он ехидно нашептывал что-то о том, что, вполне вероятно, мне не защита, а новое жилье может понадобиться. Вот обидно будет! Но, несмотря ни на что, о содеянном я не жалела. Красуля влюблена в Феликса, он в нее тоже, они точно помирятся. А мне ради счастья подруги и пару шишек набить не жалко.

— Да уж, с ведьмами точно не заскучаешь, — присвистнул кто-то из магов.

Я угрожающе сверкнула наколдованными огнями в глазах, чтобы не расслаблялись и не распускали языки, и принялась за еду. Чутье подсказывало, что домой возвращаться еще рано, лучше, чтобы сначала парочка между собой разобралась, а подкрепиться мне совсем не помешает.

Почти получилось расслабиться, хотя осадок от случившегося, конечно, остался и предстоящая встреча с подругой нервировала. Хоть бы она успокоилась и простила меня! Потому что у Проточных мне живется хорошо и съезжать от них даже к родственникам не хочется.

Ужин закончился, и парни предложили еще прогуляться. Мне все еще требовалось потянуть время, так что я охотно согласилась.

И в итоге входила домой, когда часы как раз тихонько пробили два.

Кралась на цыпочках, чтобы никого не потревожить, но, направляясь к лестнице, заметила, что на кухне горит свет. И сама не поняла, какая неведомая сила подтолкнула меня туда заглянуть.

Краса тосковала над кружкой чая. Давно остывшего, судя по отсутствию пара над ним.

Порыв удрать героически подавила. Все равно однажды придется поговорить. Так почему не сейчас? Откладывать самое неприятное на потом и ждать его с внутренним содроганием — сомнительное удовольствие.

— Прости меня, — повинилась я, ступая в кухню. — Как лучше хотела. Но Феликс прав, не надо было от тебя скрывать.

Проточная тоскливо посмотрела на меня, вздохнула и слабо улыбнулась.

— Шутишь?! Редко у кого есть подруга, готовая не просто на словах желать счастья, а на самом деле чем-то помочь. — В улыбке добавилось света, и на щеках ведьмочки обозначились премилые ямочки. — А у меня вот есть!

От сердца немного отлегло, но я не спешила верить своему счастью.

— Так ты не сердишься? — уточнила осторожно и боязливо шагнула к ней.

— Не-а!

— Правда-правда?

— Ни чуточки!

Мы крепко обнялись.

Остаток недели прошел быстро. На выходных я ходила в гости к Полуночным, где познакомилась с теткой и ее мужем, мачехой и еще несколькими дальними родственниками. Потом еще встречалась с Глебом, но заняты мы были не столько романтикой, сколько совершенствованием поискового заклинания. Особых результатов пока не добились. Глеб поспрашивал у знакомых, но ни признаков присутствия в городе элементаля, ни каких-нибудь следов Милы найти пока не удалось.

Мне было не просто страшно, а очень страшно. Дерганое состояние усугублялось еще и осознанием собственного бессилия.

Ни единой зацепки!

Новая неделя началась с запаха малины и булькающего котелка. Если первый я еще сквозь сон почуяла, то второй увидела, только спустившись на кухню. Там разворачивалось преинтереснейшее действо! На краешке стола, надувшись, сидела шиншилла, зелье насыщенного малинового цвета без всякого ее участия само по себе булькало в котле, а рядом с этим безобразием растрепанная Краса в ночнушке с рюшечками недовольно выговаривала Эльке:

— Ты совсем ополоумела?! — Такой злой Красулю я не видела, даже когда она о нашем с Феликсом уговоре проведала. — Так нельзя! В конце концов, это подло!

— А если у меня выхода другого нет? — вяло отбивалась Элла. — В любви, как на войне, все способы и средства подойдут для достижения желаемого.

— Лучше подумай, что будет, когда он тебя с этим заловит! — Красуля притворно округлившимися от страха глазами зыркнула в сторону ни в чем не повинного котла.

— Между прочим, в твоих силах сделать так, чтобы не заловил, — как-то уж слишком спокойно возразила Элла.

Видимо, этот спор идет уже не по первому кругу.

Вот в этот момент я окончательно проснулась, обозрела кухню, потянула носом, проглотила зевок и подозрительно вопросила:

— Девчонки, а что тут у нас происходит? — и еще один зевок спрятала. — Рано же еще, даже Горислав на утреннюю прогулку не отправился.

Элла тряхнула волосами и с видом подбитой стрекозы уперла руки в худые бока.

Но Красуля была так зла, только что не дымилась, и, естественно, не упустила возможности высказать все хотя бы и мне:

— Она варит приворотное зелье и хочет сегодня дать его Богдану!

— А она не хочет мне помогать! — не осталась в долгу Элька.

Подруги обменялись одинаково возмущенными взглядами и с оскорбленным видом друг от друга отвернулись.

А потом в один голос потребовали:

— Ну скажи ей!

Ой, мамочки, мои метелочки! И кто меня просил из комнаты высовываться? Еще два часа можно было спать. Глядишь, они бы к тому времени уже разобрались. А так придется вмешаться, рискуя опять нарваться на чье-нибудь недовольство.

Сказать я могла лишь одно:

— Дядя у меня один, и я категорически против, чтобы его поили всякой гадостью!

— Какая гадость? — возмутилась Элька. — Натурпродукт!