Если стресс удается пережить как стимуляцию, а не перенапряжение или ступор, то из инстинкта бегства он может превратиться в боевой задор. Люди часто удивляются, когда футбольные игроки разжигают себя воинственным рычанием. Но не охваченный азартом человек не достигнет выдающихся результатов. Среди актеров широко распространена «сценическая лихорадка», и многие из них говорят: «Если бы не она, я сыграл бы хуже и не смог бы так выложиться на сцене».

Перед большими выступлениями я сам скачу за сценой туда-сюда, как резиновый мячик, чтобы привести в тонус тело и стать немного бодрее сидящих в зале зрителей. Из любопытства я один раз провел суточное ЭКГ, и оно показало то, что я и раньше знал: что для других людей огромный стресс, а именно выступление перед большой аудиторией, мне и моему сердцу доставляет радость. Меня намного больше страшит перспектива снова начать выступать перед очень маленькой аудиторией. Таким образом, стресс – вещь очень индивидуальная, связанная с нашим личным опытом и оценкой ситуации.

В одном долгосрочном исследовании ученые изучали, как стресс возникает в голове и как он влияет на тело в отдаленной перспективе. Двадцать девять тысяч взрослых американцев указали, как часто они испытывают стресс и верят ли они, что он вредит их здоровью. Восемь лет спустя исследователи открыли книгу регистрации смертей и попытались установить, есть ли связь между мироощущением и радикальными последствиями, то есть смертью. Вот что они увидели: люди, которые считали, что стресс вредит их здоровью, оказались правы, их риск смертности был на сорок три процента больше, чем в контрольной группе. Определяющей стала убежденность в том, что вредит стресс, а не его уровень. Полностью в духе самоисполняющегося пророчества. Тот, кто не боялся стресса, жил дольше. Есть много людей, которым нравится крутиться в вихре дел, и они будут недовольны, если им окажется нечем заняться.

Крайне важна эмоциональная оценка человека, творец он или жертва. Ответ обычно познается в молодости: «Есть ли разница, добровольно я спрыгну с трехметрового трамплина в бассейн или меня столкнут? С объективной точки зрения я проведу в свободном падении одни и те же три метра, но если я сделаю это по принуждению, то мой стресс будет куда больше, чем если бы я решился прыгнуть сам».

Самый противный тест на стресс, придуманный психологами, называется «социальный стресс-тест Трира». Участника эксперимента вызывает проверочная комиссия. Он стоит, остальные сидят. Он должен выступить с докладом, решить в уме математические примеры, а затем подержать руки в холодной воде, пока они не заболят. Все члены комиссии избегают зрительного контакта, улыбок и ободряющих слов. Для пущей строгости все проверяющие одеты в белые халаты, поглядывают на секундомеры и постоянно делают какие-то пометки, в помещении холодно и темно. Психотеррор во имя науки.

Мы, люди, так сильно нуждаемся в эмоциональной обратной связи, что для нас нет большего стресса, чем ее отсутствие. Что поможет в этом случае? Знать, что снаружи ждет кто-то, кто любит нас. Знать, что мы будем любить себя, даже если не пройдем проверку. И знать, что в прошлом были ситуации, из которых нам удавалось выходить победителем. А также представить себе дальнейшие испытания, благодаря которым мы станем сильнее.

Современное исследование стресса подтверждает правоту старого совета: «Люби свое дело или займись чем-нибудь другим». И классическая «болезнь менеджера», сердечный инфаркт, встречается чаще не у топ-менеджеров, а у сотрудников среднего и низшего звена. Тот, на кого давят и сверху, и снизу, страдает больше главных боссов. Также страдают люди, вынужденные браться за объективно стрессовую работу: в постоянной жаре, тесноте, без солнечного света, застыв в неподвижности под постоянным наблюдением и градом упреков. Шеф может закрыть дверь кабинета и переставить телефон к секретарше. У работников колл-центра нет двери, а «для улучшения качества обслуживания отдельные разговоры могут записываться» – ужас.

Меня очень порадовало, что сотрудники Университета Кобурга смогли научить сотрудниц колл-центра быстро менять настройки «в голове» и тем самым снижать стресс и повышать уровень радости. На протяжении семи недель испытуемые выполняли упражнения с сайта glueck-kommt-selten-allein.de. Иногда их просили вести дневник позитивных моментов, заботиться о друзьях, более осознанно наслаждаться едой или благодарить кого-нибудь. Результат: несмотря на то что они посвящали этому всего пятнадцать минут в неделю, стресс работниц стал меньше, и они показали лучшие результаты в объективных тестах.

В стрессовой ситуации можно спросить себя: оправдан ли этот стресс?

Мы живем в XXI веке, но наше тело родом из каменного века, и оно создано убегать от саблезубого тигра. Хорошая новость: саблезубые тигры стали редкостью. Если у вас стресс, обернитесь. Позади есть опасное животное? Или просто картридж в принтере заклинило?

Когда я помогал готовить материалы для передачи на тему недели «К счастью» для ARD[25], мне запомнилось одно интервью. Снимая репортаж в Африке, тележурналист Марсель Бергманн попал в тяжелую автомобильную аварию, и медицинскую помощь ему оказали лишь спустя много часов. Он получил паралич нижних конечностей. Бергманн очень оживленно рассказывал, что, коротая долгие дни в больнице, думал, как опрокинуть свое инвалидное кресло с лестницы, потому что не хотел жить дальше. Я спросил его: «Что удержало вас от этого?» И он ответил: «Студент-медик, который каждый вечер, окончив работу, приходил ко мне, садился рядом с кроватью и держал меня за руку». Эта рука, это маленькое прикосновение спасло ему жизнь.

Позже он был рад, что выжил, и воплотил свою мечту забраться на Китайскую стену. Из двадцати шести дней того отпуска он вынес следующее убеждение: «Китай не приспособлен для инвалидов. Для них приспособлены китайцы». Они занесли его вместе с инвалидным креслом на стену. Руки помощи.

Люди хотят, чтобы к ним прикасались, и ничто не создает связь быстрее, чем учтивый телесный контакт. Физическое обследование долгое время считалось основой врачебного искусства: пациенты должны были раздеться, лечь, наклониться вперед, покашлять и сглотнуть, пока руки врачевателя лежали на них, собирали и передавали информацию. Важнейшую информацию: «Ты в хороших руках».

Какой студент-медик сегодня будет слушать пациента, если «эхо»[26] лучше показывает сердечные тоны? Кто будет прислушиваться, есть ли в легких слабые хрипы, признаки воспаления, когда уже запрошен рентгеновский снимок? И кто осознает, что достаточно просто подержать пациента за руку, чтобы он почувствовал: врач понимает, каково ему?

Вся наша культура становится более цифровой и бесконтактной. Если что сегодня и чувствительно к прикосновению, так это поверхности смартфонов и планшетов. А как насчет поверхности пользователя? Даже если экраны обеспечат мир бесплатными изображениями телесных контактов, люди останутся нетронутыми и недовольными. Получить телесный контакт в настоящей, не виртуальной жизни можно принудительно – во время поездки в метро на работу, – но дома его часто не хватает.