Сейхан постучала по стене рукояткой кинжала. Раздался звон, и она победоносно обернулась к товарищам:

– Мы с вами не в каменной пещере, а в бронзовой камере. Просто сплав потемнел. – Она указала кончиком ножа на кувшины. – Если Хунайн украл сосуды с магическим маслом здесь, то мы у входа в Тартар.

Все кинулись гладить и простукивать потемневшие стенки, убеждаясь в ее правоте.

– Точно, – сказал Грей. – Из бронзы тут не только дальняя стенка, но вся камера. Это один большой бесшовный пузырь.

Тогда Ковальски задал вопрос, ответ на который хотелось бы услышать почти всем:

– Хватит уже стучаться. Как нам внутрь попасть?

Отец Бейли вернулся к алтарю.

– Я… кажется, знаю как. – Потом он присоединился к группе. – Это проверка.

17:30

«И пройти ее надо, наверное, за определенный срок», – добавил про себя Грей.

Он взглянул на вскрытый кувшин. Без печати его содержимое могло воспламениться в любую минуту.

Грей обернулся к Бейли:

– Что думаете?

Священник опустился на колено перед плитой и провел ладонью по углублению в центре.

– Сама плита из камня, а вот углубление, ванночка – потемневшая бронза.

– Как это поможет нам открыть врата? – спросила Сейхан.

– Герон Александрийский, – поучительно произнес Бейли.

Никто ничего не понял.

– Выдающийся инженер, живший в первом веке до нашей эры. Изобрел всевозможные устройства, включая прообраз торгового автомата, а еще ветряной орга́н. Написал множество книг по механике, которые, готов спорить, братья Бану Муса – собиратели древних знаний со страстью к механическим изобретениям – прочли много веков спустя. На него ссылается даже да Винчи.

– Как это связано с нашим положением? – поторопил Грей, снова поглядывая на светящийся кувшин без крышки.

«Ну, что Бейли тянет?!»

– Среди изобретений Герона – магическое средство отпирания храмовых ворот при помощи примитивной модели парового двигателя. Жрец обращался к толпе со ступеней закрытого храма, потом в очаге перед святыней разжигали огонь. Пламя нагревало воду в трубах под очагом, пар приводил в движение поршни, колеса и тросы, и двери храма словно по волшебству открывались сами собой.

– Короче говоря, фокус, – подытожил Ковальски.

Бейли указал на ванночку, потом на дальнюю стену пещеры.

– Вроде как здесь.

– Откуда такая уверенность? – спросила Мария.

– Согласно Гомеру, дворец феаков был сооружен из бронзы, и врата в город, открываясь, «сияли огненным златом»[54].

До Грея начало доходить:

– Когда зажигали огонь на алтаре, воспламенив топливо… – он указал на светящийся кувшин с источником неугасимого золотого огня, – …то бронза начинала сиять, как золотая.

Бейли кивнул.

– Вот почему я считаю, что это проверка. Феаки оставили нам инструменты, топливо. И прежде чем пройти внутрь, надо доказать, что мы знаем о свойствах масла.

– Короче, что надо делать? – спросил Ковальски. – Налить чутка «Масла Медеи» в углубление и плеснуть водички?

– Думаю, да, – согласился Бейли.

Грей покачал головой.

– Нет, это лишь одна сторона монеты. – Он указал на разбитый кувшин у другой стены, на черную лужу. – А вот это – вторая. Иначе зачем их тут оставлять?

– Может, вы и правы, – признал Бейли. – Но что за вещество в тех кувшинах?

Ответ пришел откуда не ждали.

– У Елены была догадка, – вспомнил Ковальски. – Она называла это кровяной мазью.

«Ушам не верю!» – изумился Грей. И не зря.

– Может, мазью на Прометеевой крови? – уточнил Бейли.

Ковальски пожал плечами:

– Да, вроде.

Священник обратился к остальным:

– В той же истории о Медее, в которой волшебница получила от Прометея секрет огненного масла, она узнала и про мазь, черный эликсир, «Кровь Прометея». Его получали на основе сока растения, выросшего там, где пролилась кровь титана. Медея снабдила маслом Тесея, дабы тот защитился от пламени колхидских быков.

– Нечто вроде огнеупорного покрытия, – догадался Мак. – В Гренландии черное масло и правда гасило пламя, оживлявшее механические создания. Наверное, черное масло – своего рода консервант, изолятор, оно держало создания в спячке, пока их не коснулся влажный воздух.

Сейхан нахмурилась.

– Как все это поможет открыть врата?

Грей прошел к алтарю и посмотрел сперва на один ряд кувшинов, затем на другой. Подумал: «Медея создала как огонь, так и средство борьбы с ним. И не просто средство борьбы, а еще и способ хранения зеленого масла».

– Мне кажется, размер ванночки на алтаре не произвольный, – обратился Грей к Бейли. – Если под плитой некий сложный механизм, то бронзовая чаша должна нагреваться до определенной температуры.

– Согласен.

– Надо налить в нее верное количество топлива. Скорей всего, наполнить чашу до краев.

– Как мерную кружку, – подсказал Ковальски.

– Но как перелить масло из кувшинов в ванночку? – вслух подумал Грей. – Ни черпака, ни ведерка я тут не вижу.

– Руками, – резко выпрямился Бейли. – Вот для чего сосуды с Кровью Прометея. Если смазать ею руки, оно изолирует влагу на коже от зеленого топлива, и мы горсть за горстью наполним ванночку.

Священник огляделся, явно ожидая, что кто-то добровольно вызовется проверить его догадку.

Ковальски застонал:

– Ладно, согласен. Это же я у вас эксперт по взрывам. Но если мне оторвет руки, то виноваты будете вы, падре.

Ковальски подошел к разбитому кувшину, в крупном осколке которого как раз плескалось достаточно масла. Ковальски погрузил в черную жижу руки по запястья и нанес ее на кожу толстым слоем, а потом сразу подошел к светящемуся кувшину.

– Осторожнее, – попросила Мария.

– Какая уж тут осторожность, – пожал плечами Ковальски. – Надеюсь, эта черная гадость и от радиации защитит.

– Не исключено, – прошептал Бейли. – Глоток Крови Прометея перед боем, говорят, защищал от всего, даже от стрел и копий. Ясону и аргонавтам пригодилось.

– Я что, похож на мифического супергероя? – огрызнулся Ковальски.