— Это что — собаки? — спросил он и внезапно прочел в глазах Рене такой жгучий восторг, словно она увидела нечто невыразимо прекрасное.

— Грифоны! Смотри, какие у них очаровательные личики! — она просияла, всем своим видом призывая его разделить с ней восхищение, снова обернулась к витрине и присела на корточки.

Но Тед смотрел не на щенков — на нее. На румянец, выступивший на щеках, на счастливую нежную улыбку, на то, как она тихонько рассмеялась, увидев, как два щенка пытаются отобрать друг у друга мячик...

Протянул руку, подергал ее за плечо.

— Эй! — Она подняла голову. — Ну что... хочешь такого щенка? — и, встретив растерянный взгляд каштановых глаз, улыбнулся. — В подарок, на Рождество?

Рене медленно выпрямилась, выражения на ее лице менялись, как в калейдоскопе: радость, недоверие, надежда, восторг — и сомнение — и снова радость.

— Хочу...

Тед рассмеялся и, обняв ее за плечи, подтолкнул к двери магазина.

— Тогда пойдем выбирать!

Пожилая женщина, сидевшая за прилавком, встретила их приветливой улыбкой:

— Вас заинтересовали щенята?

Очевидно, она наблюдала за ними сквозь витрину.

— Да... это грифоны? — мотнул Тед головой в сторону клетки. Собак он ни разу в жизни не покупал и не представлял, что при этом положено говорить — может, «упакуйте вон того, с хвостиком»?

— Чистокровные, брюссельские, но, к сожалению, без сертификата. Вы наверное, сами заметили? — (Интересно, что он должен был заметить?..) Она вышла из-за прилавка и направилась к клетке, продолжая на ходу: — Зато всего триста франков. Сами понимаете, за грифона это очень недорого. О-о, какой шикарный парень! — Последние слова относились к Тэвишу, вставшему на задние лапы и энергично вилявшему коротеньким хвостиком.

Женщина извлекла из кармана халата какую-то коричневую штуковину, показала Рене: «Можно?» Та кивнула, и через мгновение песик громко захрустел, перемалывая подачку.

— Вы уже присмотрели — или хотите повыбирать? — спросила продавщица.

— Иди, выбирай, — он кивнул Рене на клетку.

Она нагнулась, несколько секунд вглядывалась в задранные ей навстречу курносые мордочки — и решительно протянула руки к одному из щенков.

— Вот эту!

Как она догадалась, что данное существо «эта» а не «этот», навсегда осталось для Теда загадкой, но через мгновение правота ее слов стала очевидна. Держала Рене щенка одной рукой но как-то очень ловко — вывернуться он не мог, хотя крутился вовсю. Вторая рука тем временем поглаживала, ощупывала, теребила крохотные ушки и разрешала кусать себя за палец.

— Смотри, какая! — прижав детеныша на миг к лицу, Рене просияла и шагнула ближе.

Взять в руки вертлявое создание Тед не решился — только погладил пальцем по мягоньким бакенбардам. Щенок заизвивался еще активнее, стремясь облобызать его в ответ.

После этого Рене присела на корточки, подсунув щенка Тэвишу.

— Смотри, какая хорошая девочка!

Пес не слишком разделял ее энтузиазм — на морде у него было ясно написано: «Экую пакость в нос суют!» Он без особого интереса понюхал грифончика, отвернулся и чихнул.

— Ну что, будем оформлять? — спросила продавщица.

Тед кивнул и достал бумажник. Он понимал, что для Рене это не имеет значения, но ему казалось очень важным расплатиться за щенка из своего кармана — чтобы это был его подарок!

Рене, обнимая щенка, что-то тихонько бормотала, но внезапно подняла голову.

— Нужно еще еду щенячью купить, витамины и игрушки… и...

— Ладно, ты пока выбери все, что нужно — а я сбегаю за машиной, подъеду и расплачусь, — перебил ее Тед, вспомнив, что у них еще елка и целая сумка всякой всячины.

Всю дорогу до улицы Ришелье ему хотелось пробежаться вприпрыжку, и лишь усилием воли он продолжал сохранять более-менее серьезный вид. Снова и снова он вспоминал разрумянившееся лицо Рене, ее улыбку — забывался и улыбался в ответ. Даже если бы он подарил ей бриллиантовое колье, на лице ее не появилось бы выражения столь безграничного счастья...

Правда, вспоминались и «страшилки», рассказанные приятелями: у одного из них щенок сгрыз супердорогую и престижную удочку, у другого — модельные туфли жены, а у третьего — о ужас! — раскаливался на занавеске, вцепившись в нее зубами, пока не обрушил карниз — как назло, прямо на сервант с фамильным хрусталем!.. Тед вовремя напомнил себе, что у него нет ни удочки, ни жены, ни фамильного хрусталя, и постарался забыть слова одного из знакомых: «Это черт знает что такое: один конец все время что-то грызет, другой — непрерывно пачкает, а середина роняет по всему дому клочья шерсти!» — речь шла о трехмесячном пуделе.

Вернувшись, он обнаружил, что Рене чинно восседает у прилавка, болтая с продавщицей, у ее ног стоят две пластиковые сумки, набитые неизвестно чем, а щенок в новом ошейнике размером с ремешок для женских часиков бегает по магазину. При виде Теда грифончик понесся к нему, притормозил на секунду, оставив крохотную лужицу — и с выражением бесконечного обожания на мордочке попытался вскарабкаться по его ноге, как по дереву.

Подхватив щенка на руки, Тед еле уберег подбородок от мелькнувшей когтистой лапки размером меньше его пальца, удивился, какое это создание мягонькое и шелковистое — и неожиданно поймал себя на том, что бормочет:

— Ай какая милая девочка!

О господи, он же всегда втайне посмеивался над тем, как взрослые мужики вроде Робера сюсюкают над собачонками — даже голос становится с каким-то особым подвывом. А теперь делает то же самое?!

Прокашлявшись, он спросил у Рене, уже нормальным голосом:

— Ну, ты готова?

«Приданое» щенка стоило чуть больше его самого. Расплачиваясь, Тед подумал, что в этом магазине неплохо бы было продавать еще и половые тряпки.

Всю дорогу Рене держала щенка на руках, засунув его для тепла под куртку. Дома, поставив грифончика на пол и с умилением пронаблюдав, как он, задрав куцый хвостик, поскакал за Тэвишем, она обернулась к Теду. Обняла за шею и, привстав на цыпочки, дотянулась губами до его щеки. Сказала, почему-то шепотом:

— Теди... спасибо! Это не то слово, я даже не знаю, что еще можно сказать...

— Всегда пожалуйста! — рассмеялся он. — Как ты ее назовешь?

— Я подумала... как ты считаешь, Дезире — подходит?

Дезире, «желанная» — почему бы и нет?!!

Уже через сутки Тед понял, что рассказы, слышанные им от приятелей, отнюдь не были преувеличением — а также то, что мадемуазель Перро никогда в жизни не; держала в руках половой тряпки.

Весь остаток дня малютка Дезире вела себя почти как ангел. Играла с мячиком, грызла специальную косточку (Рене купила две штуки — чтобы Тэвиш не обижался), спала, ела, сделала всего три лужицы — и перед сном погуляла, «как большая», на поводке. Точнее, на тесемочке, привязанной к ошейнику — поводок, купленный «на вырост», был для нее еще слишком тяжел.