— Никогда! — гордо ответил Пупс.

— А все потому, — съязвила я, — что ты был другим деломсильно занят. Я вот тоже из арбалета не стреляла, не довелось, все некогда, пошкафам, видишь ли, скитаюсь.

Это был запрещенный прием, но он подействовал — Пупсмгновенно сник и сказал:

— Еду.

Я несколько успокоилась и для проверки позвонила Марусе,хотя, в общем-то, уверена была, что Марусе не до меня. Она действительно ктелефону не подошла, значит, была в погоне за лжепупсом.

«Кто знает, — подумала я, — от нашей малышки всего Можнождать. Чем черт не шутит, может, снова поймает его. Ведь поймала же в первыйраз. Эх, не была бы я такая шляпа…»

Слава богу, долго сокрушаться мне не пришлось.

Пупс примчался в рекордные сроки. Истерично поковырял взамке ключом, распахнул дверь и, едва переводя дыхание, закричал:

— Ты где?

Я сидела на самом видном месте: за его столом, а потомувопросу сильно удивилась.

— Что значит — где? Разве не видишь? Вот она я, сижу тут,как дура.

Пупс вздохнул с облегчением и, не входя в кабинет,скомандовал:

— Пошли.

Я опешила:

— Как это — пошли? А поговорить?

— О чем? — спросил Пупс.

— Нам что, не о чем поговорить? — рассердилась я. — Этотпаршивый Ваня врывается к тебе и требует черт знает чего, а нам не о чемпоговорить?

Пупс меня тут же изумил — он неожиданно встал на защитуАрхангельского.

— Иван не виноват, — сказал он.

— Это было сразу заметно, — с издевкой ответила я. — Закройдверь и садись. Разговор будет длинный.

— Какой — длинный? — рассердился Пупс. — Ты забыла? У меняРоза!

— Да, Роза, которой ты дал дубиной по голове, я про это незабыла. Нашел чем хвастаться.

Пупс потупился и, прикрыв за собой дверь, вошел в кабинет.

— Присаживайся, — широким жестом пригласила я его к его жестолу. — Присаживайся и мне расскажи: чего хотели от тебя те невоспитанныемолодые люди?

— Ты же слышала, — нехотя ответил Пупс. — Хотели, чтобы ядоговор подписал.

— Какой договор?

— Этого я тебе не скажу.

— Хорошо, а Ваня здесь при чем?

— Ваня связался с той фирмой, которой нужен этот договор. Тыже видела этих «быков», думаешь, приятно с ними общаться?

— Не думаю, — со знанием дела ответила я.

— Вот я сам и попросил Ваню быть посредником, — призналсяПупс.

— А зачем ты вообще спутался с бандой этой?

Пупс грустно посмотрел на меня и трагически произнес:

— Соня, я честный человек.

— Знаю, — поспешила засвидетельствовать я. — Легенды ходят отвоей честности.

— Я честный человек, — мрачнея, повторил Пупс. — Честный, нобольной.

Целый час рассказывал мне Пупс историю своей болезни, вкрасках рассказывал, с душещипательными иллюстрациями из семейной жизни —утомил меня изрядно. Можно представить, как тяжело мне было его слушать, когдая точно знала, что Пупс здоров. Здоров совершенно, хоть и запуган.

— Вот что, Витя, — сказала я, так и не дослушав до конца егоповесть. — Мне уже все понятно, что и затмения бывают у тебя, что и нападаешьты на людей под этими затмениями, и действуешь как маньяк, и все прочее, датолько сущая все это ерунда. Хочешь знать, как на самом деле все было?

— Как? — без всякого интереса спросил Пупс, уже заранеепонимая, что ничего умного я не скажу.

— А вот как, — ответила я. — Какие-то сволочи затеялинепонятную мне игру, а ты там выступаешь в главной роли. Чтобы заставить тебяподписать некий документ, они с помощью двойника убеждают тебя в психическомрасстройстве и подсовывают сомнительного врача. Почему бы тебе не обратиться ксобственной жене? Ведь Роза, она гинеколог! Ей же каждый будет рад оказатьуслугу! Уж она-то тебе настоящего врача нашла бы. Да что там — нашла бы? Розатолько о том и мечтает, как бы показать тебя врачу!

Пупс разнервничался и заговорил, всеми способами давая мнепонять, что большей глупости он и не слыхивал.

— Ага, — закричал он, — а врач этот под гипнозом узнает отом, что я страшное совершил, и тут же сдаст меня в милицию. Нет уж, спасибо, якак-нибудь без моей Розы обойдусь.

«Господи, да что же он там совершил-то?» — забеспокоилась яи тут же вспомнила, что все это враки.

В худшем случае это что-то страшное совершил дублер, а ненаш доверчивый Пупс.

— Витя, опомнись, — воскликнула я. — Не вздумай ничегоподписывать, это шантаж. Они нарочно подстроили все. Ты здоров, абсолютноздоров, а все покушения — дело рук твоего двойника.

— Какого двойника? — усмехнулся Пупс. — Соня, ты святаянаивность.

«Ха, и это мне говорит он!»

— Почему же наивность? — пылая возмущением, закричала я. —Витька, тебя самым наглейшим образом дурачат. Ты даже из арбалета не умеешьстрелять.

— Это в нормальном состоянии, а в том — умею. Из глубинподсознания выплывает такое, только за голову держись. И перестань, ты меня непереубедишь. Сама же вытаскивала меня из-под вешалки Ларисы. Ведь это я, а недвойник лежал.

— Конечно, ты, да как ты попал туда? Происками двойника.Двойник заскочил к Ларисе, под твоим именем занял у нее деньги, ее адрес набумажку записал, а потом сунул этот адрес тебе в руку, предварительно напоивтебя какой-то дрянью. Это сделать проще всего — глотаешь доверчиво всякуюгадость, которую негодяй врач тебе подсовывает. Ты вырубился, а дальше все какпо маслу: ты падаешь на улице, добрые люди находят тебя, а в руке адрес, туда иведут, благо что рядом.

Пупс не поверил.

— Сама же говорила, что я сто долларов брал у Розы. Что жеты, не смогла распознать двойника? — спросил он.

Опять двадцать пять. Можно, конечно, и дальше убеждать его,но доводы бесполезны.

— Хорошо, а что ты, Витя, скажешь, если этого двойника я ктебе приведу?

— Ничего не скажу. Все равно подпишу бумаги, уже частьподписал.

— Ты это помнишь? — ужаснулась я.

— Не помню, но подпись моя.

— Ее подделали, чтобы заставить тебя и дальше подписывать.Неужели люди, которые не поленились состряпать тебе двойника, не смогутподделать какую-то жалкую подпись?