– Я потеряла твой мобильник. И мы все еще в трубе. – Я фыркаю, уловив запах, неизменно вселяющий в меня страх. – А еще мне кажется, что труба заполняется дымом.

– Да, похоже на то.

В тоне Доминика нет паники, и я не знаю, то ли он пытается меня успокоить, то ли эта чертова монтировка лишила его способности адекватно оценивать наше хреновое положение.

– Я правильно понял, что тебе не удалось поднять крышку колодца?

– Она слишком высоко. Я едва дотягиваюсь до нее кончиками пальцев. А теперь, без фонарика, ты даже ничего не разглядишь, если решишься попробовать.

– Опиши мне, что там.

Я стараюсь как можно лучше объяснить Доминику, что ему придется сделать – как встать на край трубы, как цепляться за стены. Он уже готов протиснуться мимо меня к отверстию, как прямо над нами что-то грохочет. Бабах!

– Что за фигня? – шипит Доминик.

Снова удар, еще громче первого. Но теперь я уже широко улыбаюсь:

– Надеюсь, это Матео пришел нас откапывать.

– Ты с ним говорила?

– Да, но связь была плохая, и я сомневалась, что он все расслышал и понял, где нас искать. Похоже, я ошиблась.

Доминик не отвечает.

– Что?

– Не хочу тебя огорчать, но твой дядя тоже мог сообразить, где мы спрятались. И возможно, он пытается лишить нас шанса на спасение.

Улыбка сходит с моего лица. По-моему, дяде Таю неизвестно о существовании этой трубы. Но еще недавно я и подумать не могла, что он способен меня убить из-за денег. А оказалось, способен. Может, он и о трубе в курсе?

– Полагаю, мы скоро узнаем.

Удары звучат несколько минут, хотя оценить верно время нам, прижавшимся друг к другу в темноте, крайне трудно. Доминик изо всех сил старается меня согреть. Но, по-моему, ему из-за меня делается лишь холоднее. А дым реально сгущается. Я уже ощущаю его привкус с каждым вдохом, перед глазами снова все плывет.

С каждым новым ударом на нас сверху сыплются ошметки грязи и щепки дерева. Я почти уверена, что это Матео. Это должен быть он! А если нет… Значит, нам предстоит снова столкнуться лицом к лицу с дядей Таем и его монтировкой… или теперь уже мотыгой?

– Ник, я хочу, чтобы ты спрятался.

– Может, мне еще невидимкой заделаться?

Мне не надо видеть его лица, чтобы понять: Доминик опять старается меня рассмешить.

– Если это Тай, я скажу ему, что ты не смог выбраться из горящего дома… Послушай, без обид, но мне кажется, ему важнее, чтобы я не сбежала…

– Но мы ведь можем вместе спрятаться, пока не узнаем, кто это.

– Да, пожалуй, ты прав.

Падающие сверху куски становятся все больше. Наконец в колодец прорывается свет. Он не яркий – это свет звезд, проникающий в окна павильона. Но после кромешной темноты в трубе он кажется мне светом прожектора.

Дым вокруг нас уже клубится, густой и мглистый. Мне мало что известно об отравлении дымом и о том, когда оно становится угрожающим для жизни. Но я очень надеюсь, что мы выберемся из колодца раньше, чем я это узнаю. Прижавшись друг к другу, мы с Домиником молча сидим в трубе – невидимые тому, кто вот-вот заглянет в колодец.

Стук прекращается. Я затаиваю дыхание. Но как только я это делаю, меня начинает разбирать кашель. Он распирает мою грудь, настойчиво ищет выход. Мне все трудней и трудней его сдерживать. Я зажимаю рот рукой, но кашель – резкий и сухой – вырывается наружу. И кто бы ни находился наверху, он не может его не услышать. Я бросаю виноватый взгляд на Доминика. Надеюсь, что он правильно истолкует мое мысленное послание и спрячется подальше в трубе, как я предложила сначала. Но парень на меня не смотрит. Сжав зубы, он вглядывается в колодец.

Дым устремляется вверх, через отверстие в дощатом потолке. Оно довольно большое, чтобы мы могли вылезти. Воздух становится чуть чище, и мне уже легче дышать, но сердце все еще колотится как бешеное. Я жду, когда в отверстии покажется чье-то лицо. Но внутрь никто не заглядывает. И из-за этого я все сильнее нервничаю.

Мы с Домиником переглядываемся.

– Кто там? – выкрикиваю я охрипшим от дыма голосом.

Ответа нет.

– Матео? – пробует Доминик с явным сомнением в тоне.

И на этот раз никто не откликается. Тогда я кричу:

– ТАЙЛЕР ТЁРН!

И приготавливаюсь… к чему угодно. А в ответ опять тишина, только дым медленно тянется в павильон через наш самодельный дымоход. Я кошусь на Доминика. Он выглядит абсолютно спокойным. Но я уже достаточно хорошо изучила парня, чтобы заметить и напряжение на его лице, и скованность в плечах. Он боится не меньше меня. Но выход наружу только один.

– Подсадишь меня?

Вся грязная и дрожащая, я поднимаюсь на ноги. Снаружи до меня доносится какой-то шум. Водопад? Да, наверное. Но и еще что-то. Через пару секунд до меня доходит: это треск горящей усадьбы. Запах дыма и яблок отравляет воздух, хотя в павильоне он не такой удушающий, как в чертовой трубе. Мглу за окнами прорезают обвиняющие пальцы проклятых яблонь Тёрнов.

Над краем отверстия появляется голова Доминика. Я помогаю ему вылезти.

– Спасибо, – благодарит он, но я слишком занята осмотром павильона, чтобы ответить.

Каменная скамья, на которой я нашла тело Фрейи, разбита. Сиденье отброшено в сторону, а одна из ножек лежит возле отверстия в дощатой крышке колодца. Похоже, тот, кто пробил брешь в бетонном полу павильона (обломки толщиной в несколько дюймов разбросаны повсюду) и дощатом навершии колодца, пользовался именно этой ножкой от каменной скамьи.

– Как ты думаешь, куда он пошел? – спрашиваю я шепотом.

Почему-то мне кажется, что лучше не шуметь, хотя в ушах до сих пор стоит звон от ударов по бетону и дереву.

– Понятия не имею. Но нам лучше выйти на улицу, – кивает на арочную дверь Доминик.

Выйдя из павильона, я замечаю за деревьями оранжевое свечение. На секунду я впадаю в замешательство – я не ожидала увидеть усадьбу в этой стороне. Но тут же соображаю: сад тоже горит. Несмотря на снег, мертвое дерево вспыхнуло, как пороховая бочка.

Я увожу Доминика по саду подальше от усадьбы и гари. Вскоре шум водопада становится громче треска огня, но жуткий кислый запах сгоревших яблок продолжает разъедать мне горло, провоцируя тошноту.

Отказавшись на время от словесной коммуникации, мы с Домиником сохраняем тактильную – мои пальцы сжимают его рукав, рука парня лежит на моей пояснице.

Внезапно Доминик, стиснув мне плечо, прикладывает к губам палец. Его глаза сканируют деревья, ищут среди них что-то. Теперь и я слышу тоже. Хруст прутиков под ногами. Кто-то движется нам навстречу. А через секунду прямо перед нами вырастает фигура.