– Не волнуйся. Все нормально. Я с тобой. Просто продолжай ползти вперед, – внушает мне сзади Доминик.

И не важно, что еще меня сейчас напугает. Главное – он рядом, со мной. И я этому очень рада.

– Продолжай ползти, – повторяю я за парнем.

А за мной повторяет эти же слова труба. Но в моей памяти шарканье наших колен и шорох рук вызывают другую речовку.

Нам всем надо выползти…

Нам всем надо выползти…

НАМ ВСЕМ НАДО ВЫПОЛЗТИ.

Что-то задевает мою щеку. Я вскрикиваю. Телефон падает в грязь передо мной. Мы проваливаемся в темноту. Нет!

– Что такое? Что случилось? – восклицает позади меня Доминик.

Я шарю руками в поисках мобильника. Как только я его нахожу и поднимаю, свет возвращается. Телефон лежал фонариком вниз, только и всего. С моих губ слетает возглас облегчения.

– Извини, – говорю я Доминику. – Что-то коснулось щеки. Скорее всего, прядка волос.

Стряхнув пыль с телефона, я снова зажимаю его в зубах. И мы продолжаем ползти. А потом впереди раздается смешок. И хотя свет фонарика так далеко не проникает, я вижу кого-то… или что-то, мчащееся к нам. Только что это, я не могу различить. Господи! Что же там?

Я понятия не имею, сколько мы проползли и где находимся – все еще недалеко от ямы или ближе к тому месту, где труба выходит из-под земли. Но вернуться назад мы не можем. Мы не можем развернуться и не можем поползти назад, в огонь. И я продолжаю двигаться вперед. Быстрее, быстрее, быстрее. Заскорузлая грязь царапает мне руки и коленки, но я не обращаю на это внимания. Я продолжаю ползти, игнорируя эхо, возвращающее мне мои выдохи. Игнорируя смешки, раздающиеся где-то впереди. Я не хочу знать, что меня там ждет. Я хочу одного – выбраться. Мы должны продолжать ползти. Должны ползти. Мы должны выползти…

– У-у-у-у-у-у-ух! – Зажатый в зубах мобильник мешает мне стонать в полный голос.

По подбородку вниз стекают слезы и слюни. Но я ничего не могу с этим поделать. Мне просто надо ползти дальше. Мне надо… Труба внезапно заканчивается. Прямо передо мной. Я упираюсь в стену земли. Без всякой причины, без смысла… Она просто… заканчивается. Я вынимаю изо рта телефон.

– В чем дело? – слышится позади вопрос Доминика. – Ты застряла?

– Не уверена. – Я пытаюсь говорить спокойно, хотя мы оба понимаем: это ложь.

Я тычу в стену пальцами – а вдруг у меня опять галлюцинации?

– Похоже, труба лопнула. И засыпавшая место разрыва земля заблокировала ток воды в яму.

Земля на ощупь влажная, как глина. Я надавливаю на стену руками, и отвалившийся от нее комок падает у моего носа.

– Я попробую раскопать завал. Должен же быть где-то выход…

Но вдруг в трубу хлынет вода из реки и мы в ней утонем? По-видимому, та же мысль приходит в голову и Доминику – он молчит.

Черт, что же делать? Остается только надеяться на то, что источник воды, поступавшей в эту трубу, уже пересох. Вонзая пальцы в глиняную стену, я начинаю отдирать липкие комья. Пытаюсь углубиться в стену – проверить ее толщину. Руку орошает струйка воды.

– Продолжай, – тихо говорит Доминик.

И я копаю. Мои колени уже утопают в воде, перемешанной с глиной, но копать быстрее у меня не получается. Я начинаю помогать себе предплечьями, отваливаю ими комья глины в стороны. Наконец мне под ноги падает большая глыба. И теперь на ее месте зияет черная дыра.

Вода больше не затекает в трубу. Но я ее слышу. Я слышу где-то поблизости рокот реки. Этот звук – бесконечной, необоримой ярости – отзывается в трубе вибрацией. И вместе с трубой дрожу я. В попытке унять дрожь я начинаю яростно отваливать землю наружу. Надо сделать дыру шире! И тут – слишком поздно – меня осеняет: а что, если труба выходит наружу где-то в отвесной скале, над смертоносным потоком? Нет, это вряд ли… Будь водопад рядом, рев потока был бы громче. Да и вернуться назад мы теперь не можем…

Вынув изо рта мобильник, я направляю фонарик в темное пространство. Его луч высвечивает круглый водоскоп прямо под трубой. И над ним тоже круглые стены, выложенные из камня, как и стены ямы. Только площадь меньше – в поперечнике футов пять. И запах гнилостный.

– Это еще один колодец, – говорю я громко, но вода рядом со мной приглушает мой голос.

Похоже, это был самый первый источник воды для усадьбы, до того как труба соединила его с ямой под погребом. Я мысленно прослеживаю путь трубы – пытаюсь догадаться, в какой точке поместья может находиться этот колодец. В саду? Нет, не совсем так – в павильоне!

– Должно быть, он все время под ним находился, – бормочу я.

«Интересно, Сейди добралась до этого места? – мелькает у меня в голове. – Может, она до сих пор лежит в этом колодце, сокрытая темнотой? Да. Она тут…»

Может, на меня так действует ангельская пыль, но я абсолютно убеждена: Сейди там, внизу… Ее кости лежат на самом дне, захороненные под осевшим за десятки лет слоем грязи, в беззвучной черноте. Какая у колодца глубина? Что утянуло тебя на дно? Пыталась ли ты всплыть перед тем, как удариться о дно?

– Ты можешь вылезти? – прерывает мое мысленное общение с Сейди Доминик.

Его голос звучит странно. Измученно. И это быстро возвращает меня в реальность. Посветив фонариком вверх, я обнаруживаю в шести-семи футах над головой подшивной дощатый потолок. Деревянный, а не каменный! Я проверю телефон. Но сигнала так и нет. Чуть не взвыв от отчаяния, я откладываю мобильник в сторону, чтобы высвободить руки.

– Как бы на выходе меня не поджидал Джон Уик…

Цепляясь руками за бреши между камнями в стенах и маневрируя, я встаю ступнями на краешек трубы. Отсюда я могу дотянуться и дотронуться рукой до деревянного потолка. Но какой ценой! Если я потеряю равновесие, я упаду в воду.

Пальцы еще впиваются в грубый камень стены, когда голова начинает кружиться. Такое впечатление, будто что-то внизу тянет меня вперед, хочет, чтобы я соскользнула с трубы. Я закрываю глаза. Не надо было поминать Джона Уика! Но тут нечто выныривает из воды и хватает меня за лодыжку.

– Этого не может быть… – шепчу я.

Но я чувствую чужую хватку на ноге. Слышу, как пузырится из давно мертвых костей вода. И представляю себе слизь, сочащуюся из этих пустых глазниц. Не удержавшись, я смотрю вниз. Мертвая вода недвижна. Глубоко, до дрожи в теле выдохнув, я снова поднимаю глаза вверх. Голова уже не кружится так сильно. И, вытянув к потолку руки, я нажимаю на него кончиками пальцев. К моему удивлению, он не поддается.

– Эх, была бы я твоего роста! – говорю я Доминику, ожидая увидеть, как он вытаскивает свой поджарый торс из трубы.

Но я его не вижу….

– Ник?

В ответ тишина. Мне с большим трудом удается снова присесть на край трубы и заглянуть в нее, но в конце концов я справляюсь.