– И еще госпожа Этельфлэд думает, что пора выдать меня замуж, – продолжила Стиорра.

Я тихо зарычал. Брак моей дочери не касался Этельфлэд, хотя она была права в своем выводе, что Стиорре пора подыскать мужа.

– У нее уже есть жертва на примете? – осведомился я.

– Один западный сакс, по ее словам.

– Западный сакс? Что? В самом деле какой-то западный сакс?

– Госпожа Этельфлэд упомянула, что у олдермена Этельхельма три сына.

Я рассмеялся:

– Ты недостаточно выгодная партия для него. Без земли, без больших денег. Он может просватать тебя за своего управляющего, но не за сына.

– Госпожа Этельфлэд говорит, что любой сын уэссекского олдермена будет для меня хорошей партией, – возразила Стиорра.

– С ее точки зрения – да.

– Почему?

Я пожал плечами.

– Этельфлэд хочет привязать меня к королевству брата, – пояснил я. – Беспокоится, что, если вдруг умрет, я вновь уйду к язычникам. Вот и считает, что твой брак с западным саксом поможет.

– И это так?

Я снова пожал плечами:

– Мне трудно представить себя сражающимся с отцом твоих детей. Особенно если тебе он будет дорог. Поэтому да, это поможет.

– У меня есть выбор? – уточнила Стиорра.

– Нет, разумеется.

Она наморщила носик:

– Выходит, вы с госпожой Этельфлэд решите все за меня?

Над далеким лесом взметнулись птицы. Кто-то потревожил их.

– Этельфлэд тут ни при чем, – отрезал я. – Выбирать предстоит мне.

Стиорра тоже заметила поднявшуюся над деревьями стаю и наблюдала за ней.

– А у моей мамы был выбор?

– Никакого. Стоило ей меня увидеть, и она влюбилась до беспамятства. – Я говорил вроде как в шутку, но ничуть не преувеличивал. По крайней мере, в отношении себя. – Я увидел ее и тоже влюбился до беспамятства.

– Но меня ты выдашь замуж ради выгоды? Ради земель и денег?

– А какой еще от тебя прок? – сурово спросил я.

Дочь уставилась на меня, и я пытался сохранить серьезное выражение лица, но не сумел.

– Я не стану отдавать тебя за плохого человека, – продолжил я. – И снабжу богатым приданым, но и ты и я – мы оба будем знать, что это брак по расчету.

Я смотрел на лес и не замечал ничего подозрительного, но был уверен, что норманны там.

– Ты-то женился не по расчету, – укорила меня Стиорра.

– А вот ты выйдешь замуж ради выгоды, – отрезал я. – Ради моей выгоды.

Я повернулся к Гербрухту, тащившему на боевую площадку очередной кусок кладки.

– В городе должны быть ночные горшки, – намекнул я ему.

– Которые для дерьма, господин?

– Неси, сколько найдешь.

– Есть, господин! – ухмыльнулся толстяк.

Луч света коснулся римского кладбища, отражаясь от белых камней.

– Есть мужчина, за которого ты хочешь выйти? – поинтересовался я у дочери.

– Нет. – Она покачала головой. – Нет.

– Но ты подумываешь о замужестве?

– Хочу сделать тебя дедушкой, – призналась Стиорра.

– Может, я тебя в монастырь ушлю, – буркнул я.

– Нет, не пошлешь.

Мне вспомнилось пророчество Гизелы, давным-давно подсказанное ей рунными палочками. Один сын разобьет мне сердце, другим я буду гордиться, а Стиорра станет матерью королей. До сих пор рунные палочки не лгали. Первый сын стал попом, второй выказал себя воином. Черед стоял за судьбой Стиорры. Воспоминание о рунных палочках навело меня на мысль об Эльфаделль, старухе, прорицавшей смерть королей. И о ее внучке, девушке, которая не умела говорить, но пленяла мужчин своей красотой. Бабка звала ее Эрсе, но, когда девушка вышла за Кнута Длинный Меч, ей дали имя Фригг. Тот женился на ней не ради земель или выгоды, но просто потому, что она была диво как хороша. Мы пленили ее после Теотанхеля, ее и ее сына, но я тогда был так плох, что напрочь забыл о ней.

– Интересно, а что сталось с Фригг? – пробормотал я.

– А ты не знаешь? – удивилась дочь.

Ее удивление вызвало, в свою очередь, удивление у меня.

– А ты знаешь?

Дочь криво улыбнулась:

– Ее содержит твой сын.

– Утред содержит ее? – Я в изумлении вытаращился на Стиорру.

– На ферме под Сирренкастром. Ферме, которую ты ему дал.

Я продолжал хлопать глазами. Мне казалось, будто сын проявляет превеликий интерес к земледелию. Похвальный интерес. Теперь я понял, чем его так манила ферма.

– Почему ты не рассказывала мне?

– Подумала, что ему не придется по вкусу, если ты станешь навещать ее. – Она ласково улыбнулась мне. – Мне нравится Фригг.

– Он ведь не женился на ней? – обеспокоился я.

– Нет, папа. Но ему уже пора жениться. Утред старше меня. – Стиорра отступила на шаг, зажав нос, потому как Гербрухт притащил большой железный горшок, полный мочи и кала.

– Не расплескай! – крикнула она ему.

– Это всего лишь дерьмо из караулки, госпожа, – отозвался фриз. – Никому не повредит, просто воняет чуточку. Где поставить, господин?

– Еще есть?

– Э, навалом! Много ведер лучшего дерьма!

– Поставь там, откуда легко свалить на норманнов, – приказал я.

Добро пожаловать в Сестер.

* * *

Сигтригр пришел в полдень. Солнце снова скрылось за облаками, но его свет все равно отражался от копий норманнов. Враги захватили из Ирландии лишь дюжину коней, скорее всего, потому, что лошадей тяжело содержать на борту драккаров, поэтому почти вся рать была пешей. Я решил, что сам Сигтригр находится в числе небольшой группы всадников, скакавших под широким белым знаменем с изображением красного топора.

По меньшей мере в одном предположении я ошибся. Сигтригр раздобыл лестницы. Вид у них был странный, пока я не сообразил, что их сделали из мачт вытащенных на берег кораблей, а перекладины прибили гвоздями или примотали. Всего лестниц насчитывалось двенадцать, все достаточно длинные, чтобы позволить перебраться через ров и влезть на наши укрепления.

Миновав могилы римского кладбища, армия остановилась в ста шагах от стен. Норманны вопили, хотя я не мог разобрать оскорблений и слышал только рев мужских глоток и стук клинков по тяжелым щитам. Всадники ехали по дороге, их щиты были закинуты за спину. Один из них держал зеленую ветку – приглашение к переговорам. Я искал глазами Эрдвульфа, но не обнаружил. Конные остановились, за исключением одного. Тот подвел здоровенного скакуна к самым воротам.