Очень редко женщина говорит такие слова мужчине. Еще режежена – своему мужу. А если это говорится искренне, от всего сердца – это ивовсе редчайший случай. Хотя каждый мужчина мечтает услышать эти слова хотя быодин раз в жизни. И не только от своей матери.

– Элла, – вздохнул он, чувствуя, как у него начинает сильнеестучать сердце.

Она закрыла глаза, словно прощаясь с Саидом. Сказавпоследние слова, она распрощалась со своей внезапно вспыхнувшей страстью. Глядяна Сашу, лежавшего рядом, Элла уже не испытывала сомнений, правильно ли онапоступила. Муж был рядом, а в соседней комнате спал сын. И это была ее жизнь. Иэто было их счастье. Но где-то глубоко в душе она чувствовала, что все моглообернуться иначе. Ведь теперь она знала, что чувствует женщина, когда ее целуетпосторонний мужчина.

Она заставила себя выбросить эти мысли из головы, теснееприжимаясь к Саше. Нельзя обладать всем на свете, справедливо рассудила она.Приходилось выбирать. И она сделала свой выбор. Хотя в душе все еще оставалосьместо сомнению.

Утром в понедельник Дронго приехал в Тверь, чтобы осмотретьто место, где якобы утонул Рашников. Вместе с ним в Тверь во второй раз приехалЮрий Чирковский, который должен был сопровождать эксперта в его поездках. Онине стали никого предупреждать о своем визите, предпочтя сохранить его в тайне.

Чирковский повез Дронго на берег реки, рядом с тем местом,где опрокинулась лодка с «ликвидатором». Они долго стояли на берегу. Дронго недвигался. Наконец Чирковский не выдержал.

– Вы чего-то ждете? – спросил он у Дронго. Тот обернулся,покачал головой.

– Мне важно почувствовать это место, – сказал он – Посолведь наверняка заранее продумал все детали своего исчезновения. В тот момент,когда опрокинулась лодка, он был в плаще?

– Говорят, что да, – ответил Чирковский, с любопытствомглядя на эксперта. Ему было интересно находиться рядом с этим человеком.Помогая Дронго, о способностях которого он столько слышал, Юрий как бы вырасталв собственных глазах.

– Я думаю, что он спрятал что-то типа респиратора подплащом, – предположил Дронго, – иначе бы он не выдержал. Здесь вся поверхностьводы просматривается на несколько метров. Он перевернул лодку вечером, но в этовремя здесь бывает еще достаточно светло. Ему нужно было проплыть под водой достаточнодолго. Он ведь не чемпион по плаванию и вряд ли мог бы задержать дыхание натакой дистанции под водой. Проплыть ее за одну-две минуты он бы тоже не мог.Значит, у него был респиратор, и он прятал его под плащом.

– Возможно, – согласился Чирковский, – в таком случае онплыл по течению.

– Нет, – возразил Дронго, – только против течения. Он ведьпонимал, что искать его тело будут именно ниже по течению. Поэтому он долженбыл плыть в другую сторону. При этом он не мог рисковать и выплывать гдепопало. Значит, ему нужен был «маяк», место, где он должен был выйти, чтобыпереодеться в сухую одежду и постараться избежать при этом общения в кем-нибудьиз местных жителей.

– Согласен, – кивнул Чирковский, – но мы не подумали о«маяке». Мы считали, что он просто обманул всех и, перевернув лодку, ушел подводу, чтобы потом где-нибудь выплыть.

– Сколько вам лет, Юрий? – неожиданно спросил Дронго.

– Двадцать восемь, – ответил Чирковский, – а почему выспросили?

– Значит, вы не работали в те времена, когда ваше ведомствоеще входило в систему КГБ СССР?

– Нет, конечно, – засмеялся Юра, – я тогда еще учился винституте. Хотя в комсомол вступил и был даже заместителем секретарякомсомольской организации факультета.

– Понятно. Вы еще слишком молоды и никогда не имели дела среальными «ликвидаторами». Вы сказали, что он обманул всех, чтобы потом уйтипод воду и где-нибудь выплыть. Так вот, такого просто не могло быть. Ондействительно собирался обмануть всех, и это ему отчасти удалось. Но выплыть«где-нибудь», как вы говорите, он не мог. «Ликвидатор» этим и отличается отвсех остальных смертных, что он, как хороший шахматист, точно просчитывает своиходы. А это значит, что мы должны найти «маяк», где он мог выйти из воды.

Они пошли вдоль берега, внимательно осматривая прилегавшую креке территорию. Они шли довольно долго, пока наконец Чирковский не спросил:

– Вы думаете, он проплыл такое расстояние?

– Убежден. Кстати, в воде плыть гораздо легче, чем нам свами идти по берегу, – ответил Дронго, – хотя я думаю, что мы скоро найдем«маяк». Это будет излучина реки или поворот, на котором он должен былостановиться.

Они прошли еще метров двести, пока Дронго не остановился,указывая на дерево, росшее у самого берега.

– Вот и «маяк», – показал Дронго, – вы видите, здесь рекаделает поворот. Это был знак для «Посла». Пойдемте к дереву. Я почти уверен,что мы обнаружим дупло. Вы видите – дерево растет рядом с берегом. И есличеловек выйдет из реки, его никто не увидит.

Они подошли к дереву. Чирковский наклонился и, увидев дупло,удовлетворенно хмыкнул. Он засунул в него руку и вытащил целый ворох мокрыхлистьев, смешанных с грязью.

– Здесь ничего не могло быть, – сказал он, обращаясь кДронго, – дупло мокрое.

– Нет, – улыбнулся Дронго. Он также наклонился и достал ещецелый ворох листьев. После чего достал носовой платок и стал вытирать руку.

– Посмотрите на листья, – предложил Дронго, – мокрые листья,которые лежат сверху, – маленькие, загнутые, с неровными краями. Такие листьяне могли попасть в дупло сами по себе. Они с берега, их положили сверху. А вотэти листья, сухие, ровные, с широкими краями, находились в самом дупле. В одномдупле не бывает листьев столь разных по размеру и виду. Он прятал здесь одежду.Затем, перед уходом, набросал сюда еще листьев и, очевидно, полил сверху всеводой, чтобы в дупле было сыро и мокро.

– Как это полил? – с иронией спросил Чирковский. – Выдумаете, у него была с собой бутылка? Или он носил воду из реки?

– Нет, не думаю, – спокойно ответил Дронго, не обращаявнимания на тон капитана, – у него была мокрая одежда. Он мог выжать из нееводу прямо в дупло. Чтобы не оставлять следов на земле. Настоящий профессионалобязан предусматривать такие мелочи.

Чирковский нахмурился. Посмотрел на листья. Отвернулся.Потом нерешительно пробормотал:

– Вы меня извините, я, кажется, неудачно шутил.

– Ничего страшного, Юра, – вздохнул Дронго, – я иногда самсебе кажусь таким старым, все повидавшим скептиком. Хотя мне только сорок лет.

Чирковский промолчал. Для него сорок лет было делом весьмаотдаленного туманного будущего. Очевидно, Дронго это почувствовал, потому чтопо лицу его проскользнула улыбка. Он огляделся еще раз, затем повернулся ипошел дальше, уже к дороге.