— Умница, — похвалила Елена Ивановна.

— Но мы тогда скроем от нее нашу связь.

— Поздно, позавчера она была у меня и закатила истерику.

— И мне не сказала? — удивился Колесников.

— А почему я должна говорить? У тебя есть законная жена, а она, между прочим, тоже скрыла от тебя эту новость. — Чувствовалось, что тема, которой они увлеклись, забавляла ее.

Виктор Тимофеевич же думал, что и по прошествии двадцати лет ничего не изменилось: он по-прежнему мужчина нарасхват, и женщины ведут за него борьбу. Эти мысли тешили его самолюбие, и он опять выбирал местечко повыгоднее. А любил ли он Елену Ивановну или нет, для него самого оставалось загадкой. Скорее всего, женой уже пресытился, а Самойлова, с которой долго не встречался, окатила свежей волной и, что немаловажно, волной обилия, благополучия и богатства. Такие люди, как Колесников, обычно однолюбы — только себя любят. Но если двадцать лет назад девушки добивались ответной любви от одноклассника и соперничали именно на этой почве, то теперь борьба развернулась по другой причине. Наталья, как известно, давненько остыла к мужу, да и Елена уже не теряла голову, как в молодости, ей просто с ним было хорошо, а о замужестве еще и не думала. Между давними соперницами развернулась борьба, в таких случаях редко кто уступает дорогу. Как бы там ни было, а благодаря этому противостоянию Колесников имел реальные шансы добиться для себя выгоды.

«Главное, оформить все юридически, — мечтал он, — а там видно будет».

«Мерседес» притормозил у ворот особняка Самойловых. Женщина нажала в машине какую-то кнопку, и створки ворот плавно отошли в сторону. Они покинули автомобиль уже в гараже и по коридору прошли внутрь дома, где их поджидал очередной сюрприз.

На кухне пили чай и дружелюбно беседовали Татьяна и Колесникова Наталья Михайловна.

— Добрый день, — приветствовала их хозяйка с ехидной улыбочкой на устах. — Что я тебе говорила? — спросила она уже у Виктора Тимофеевича.

— Что ты тут делаешь? — задал тот в свою очередь вопрос жене.

— Это я Наталью Михайловну в гости к себе пригласила, — вступилась за нее девушка.

Но из-под длинных ресниц Колесниковой смотрели злые глаза. На лице, покрытом преждевременными морщинами, но когда-то привлекательном, отображалась ненависть.

— Я, кажется, предупреждала тебя, чтобы ты оставила в покое моего мужа, — обратилась она к Елене Ивановне.

— Дома поговорим, — цыкнул на нее муж. Интересная у них шла беседа, необычная, на вопросы одного отвечал другой, но не тот, кому они были адресованы.

— Ты уж нас извини, дорогая гостья, — хозяйка взяла Колесникова под руку. — Я что-то неважно себя чувствую, мы поднимемся в спальню и немного отдохнем. Правда, милый? — улыбнулась она единственному в доме мужчине, и тот утвердительно кивнул головой. — Чувствуй себя, как дома. — И уже дочке: — Надеюсь, ты постараешься, чтобы Наталья Михайловна не скучала? — Она дернула любовника, тот покачнулся и последовал за ней.

— Какая наглость, цинизм! — возмутилась Колесникова, когда они остались вдвоем с девушкой.

— Вы не хотите развода с мужем?

— Мне он безразличен, но уступать его…

— И мне их брак невыгоден. Есть предчувствие, что эта парочка всеми правдами и неправдами постарается лишить меня законной доли наследства. Поэтому наши интересы некоторым образом пересекаются. — Татьяне на данном этапе просто был необходим союзник.

— Это все бесполезно, мы не сможем им противостоять, — вздохнула Наталья. — Единственное, что я могу сделать, — это затянуть с разводом, но это лишь полумера.

— От вас только это и требуется. Мне необходимо выиграть время. Уверена: что-нибудь придумаю, но гражданский брак между ними не состоится.

— Вряд ли что-то получится, но без боя уступать и я не намерена.

В течение дня Николай Сергеевич неоднократно звонил в Москву, но про сына так ничего и не узнал.

— Если не вернется вечерним рейсом, придется отправляться на поиски, а возможно, обратиться за помощью в правоохранительные органы, — решил он в конце рабочего дня. Чутье подсказывало, что Василий жив и здоров, но неизвестность настораживала. Дома он не мог ни читать, ни смотреть телевизор, о еде не вспоминал, а лишь ежеминутно бросал взгляды на часы. «Если по расписанию, то самолет уже вылетел из столицы, а вот сейчас он должен приземлиться в нашем аэропорту, и через час раздастся звонок в дверь». Когда отведенное им самим время вышло, Груздев позвонил в справочную аэровокзала и узнал, что из Москвы самолет прибыл по расписанию. Находиться в неведении и бездействовать уже не хватало терпения. Мужчина наспех собрался, сунул в карман деньги, паспорт и выскочил из квартиры. По ступенькам навстречу поднимался хмурый Василий.

— Ну наконец-то! — воскликнул отец и обнял сына. — Заставил поволноваться.

— Я тебя очень сильно подвел. — Парень прятал глаза.

— Самое главное, что ты все-таки жив и здоров, — улыбнулся Груздев-старший, — остальное расскажешь дома.

Прежде чем поведать отцу историю, в которую парень влип, как считал, по собственной глупости и неосмотрительности, Василий выпил сто граммов водки без закуски.

— Я пустил все твои сбережения на ветер, — признался он, и улыбка медленно сползла с лица Николая Сергеевича.

— Потерял?

— Если бы, — вздохнул парень. — В карты проигрался, подчистую.

— Но зачем было посещать казино, что за блажь ударила в твою непутевую голову? — прозвучало с чуть заметным укором, который отец тем не менее скрывал.

— Все обстоит иначе. — И Василий поделился своими приключениями.

Груздев заподозрил, что с сыном произошло что-то неладное, и с выводом не торопился. Он задавал наводящие вопросы, задумывался, опять задавал вопросы и в результате сделал вывод.

— Угодил ты в эту историю не по глупости и неосмотрительности, а по незнанию и неопытности в подобных делах. С тобой поработали маститые аферисты — кидалы.

— Глупости, — не согласился Василий, — они даже не знали друг друга, случайные попутчики.

— Они разыграли спектакль, ты и поверил. Я еще в молодости слыхивал о людях, зарабатывающих на жизнь таким образом, только тогда их мало было. — Николай Сергеевич прикурил сигарету и, выпуская дым, продолжил: — А теперь столько развелось! Что, впрочем, не мудрено: ментов коррумпированных сегодня хоть отбавляй, они им отстегивают и работают практически в открытую.

— Откуда такая осведомленность, тем более с молодости?

— В принципе, ты уже взрослый парень, и не стану от тебя скрывать, что по молодости отсидел за неумышленное убийство. — И отец весь напрягся, ожидая реакции сына.

— Скрывал, думая, что я осужу тебя? — Василий не мог не заметить, как отец волнуется.