Ладно, утро вечера мудренее, тем более уже было двенадцать часов ночи. Взяв банные принадлежности, я пошел в душ. В больнице оказалась первоклассная душевая кабина с гидромассажем. Намылив голову, я встал под струйки воды, которые действительно неплохо массируют тело. Так, стоя и балдея, обдумывал свою проблему. Или массаж помог, или холодная вода, внезапно хлынувшая на меня, но у меня возникла неплохая идея… Выскочив из душа, я стал энергично растираться, обдумывая ее. Вернувшись в палату, обнаружил, что соседа все еще нет. Ну мне же лучше, некому будет храпеть над ухом, пока засыпаю.

— Ну и горазд же ты спать. Уже девять утра, — произнес сосед, улыбнувшись. Сидя на своей кровати, он читал газету.

Потянувшись, я ответил:

— У человека с чистой совестью и сон хороший. — На что сосед только хохотнул.

Открылась дверь. Не оглядываясь, я поздоровался:

— Здравствуй, Галочка.

— Ой, а как вы догадались, что это я?

— Учуял запах ваших духов, Галочка. — Не объяснять же ей, что я знаю, что со мной произойдет, на пять-десять минут вперед.

— Михаил Геннадьевич, вас выписывают, так что пройдемте за мной, — строго сказала Галочка.

Быстро одевшись и потирая глаза, я спросил:

— Умыться-то можно?

— Конечно. Я жду вас у стойки дежурной медсестры. — Сказав это, Галочка вышла в коридор.

Приехав на съемную квартиру сестры — она в это время была на работе — и закинув сумку в шкаф, я лег на кровать и задумался. Идея, которая пришла мне в душе — это разговаривать с собой, находящимся в будущем, невербально (говорить пробовал, не получается). Для меня его речь (то есть речь меня из будущего) была невнятной, а с помощью ручки и бумаги общаться можно, потому как я вижу все, что видит он, его глазами. Когда я ехал на маршрутке к сестре, то постоянно смотрел в будущее и знал, кто и на какой остановке выйдет или войдет.

Так, что бы мне хотелось узнать? Достав из сумки ручку с тетрадкой, я задумался. ЧТО? Немного подумав, я, для проверки, решил узнать лекарство от СПИДа. Заглядывая в будущее, я быстро переписывал то, что мне пишет… Блин, а как мне его называть? Может, Миха? Нет, Миха — это я. Может, Михась? Ладно, пусть будет Михась. Так вот, записав за Михасем полтетрадки каких-то формул, графиков и уравнений, в которых совсем не разбираюсь, я опять задумался. Может, еще про рак узнать? Точно, еще про рак перепишу.

Переписав за Михасем еще полтетрадки, я остановился и задумался, не обращая внимания на то, что Михась продолжает строчить и дальше. Если что — потом перепишу. А что если спросить у Михася про «черную дыру»? Почему пропадают вещи вокруг меня и можно ли от этого избавиться? Взяв чистую тетрадь, я стал быстро за ним записывать. И пока записывал, мои глаза открывались все шире и шире. Никогда, повторяю, никогда я от «черной дыры» не избавлюсь. Это же, это… А как я раньше проклинал ЭТО.

Никак я не могу от волнения выразить свою радость от обладания подобным умением! Как бы объяснить, что это такое? Вот представьте себе межпространственную щель, в которую можно запихнуть все что угодно, даже круизный лайнер, только без людей. Живую материю он не принимает. Или танк, или еду. Причем засунешь, например, горячий пирог, через двадцать лет достанешь, он будет такой же горячий и вкусный, и это не учитывая веса предмета. То есть можно что угодно, с каким угодно весом, для меня все равно! Проще говоря, на мне закреплен только вход-выход. Веса на мне нет. Продолжая записывать, я довольно мурлыкал любимую песенку «Бременских музыкантов» про то, как хорошо жить на свете. Закончив писать, попытался осмыслить написанное.

М-да… Пользоваться межпространственной щелью мне еще учиться и учиться. И если положить в щель я смогу без особого труда, то вот вытащить! Найдя у сестры коробок спичек, разложил их перед собой. Взяв тетрадку в руки, несколько раз перечитал, как втягивать вещи.

Сперва у меня ничего не выходило, но вдруг спичка, которую я напряженно сверлил взглядом, исчезла. Получилось? У меня получилось!

Я радостно засмеялся: два часа мучений, литр пота и — вуаля! Все спички исчезли. Причем после каждой спички мне было все легче и легче. Отложив тетрадку с формулами лекарств, я написал на титульном листе, что там и для чего. Потом убрал тетрадку в сумку. Вдруг Михась встал и начал одеваться. Быстро вскочив, я последовал его примеру. Выйдя на улицу, мы дошли до ближайшей остановки и сели в автобус. Доехав до нужной остановки, вышли и, пройдя пару кварталов, зашли в хозяйственный магазин. Михась, достав из внутреннего кармана куртки блокнот, написал несколько строк. Прочтя, что там написано, я подошел к продавщице и попросил принести внутренние входные замки. Из десятка коробок с замками выбрал себе один ничем не примечательный замок. Оплатив покупку (блин, дорого! Денег почти не осталось), вышел из магазина. Зашел в какой-то подъезд, достал из кармана коробку с замком и вытащил связку ключей. Отсоединив один ключ, я убрал коробку с замком «за пазуху» (так я решил назвать щель. А что, удобно! Убрал «за пазуху», достал «из-за пазухи»).

Выйдя из подъезда, прошел вслед за Михасем шесть кварталов. Немного замерз. Не май месяц, зима все-таки. Потом зашел в ничем не примечательную, самую обычную пятиэтажку. Поднявшись на четвертый этаж, достал ключ. Подойдя к самой обычной, обтянутой черным изрезанным дерматином двери, вставил ключ и без проблем повернул его. С громко бухающим сердцем толкнул дверь. Скрипнув, она отворилась.

Зайдя в квартиру, закрыл дверь на замок. Потом уже спокойно вошел в комнату, прекрасно зная, что там увижу. Михась в это время доставал из зеленого армейского ящика АКМ в заводской смазке. Обычная однокомнатная квартира была заставлена зелеными ящиками. Затем, последовав примеру Михася, я отодрал подоконник и обнаружил там тайник с деньгами. Достав деньги, быстро пересчитал пачки. Семьдесят тысяч евро, сто десять тысяч долларов и шесть миллионов рублей. Оставив одну пачку рублей и одну с валютой, остальные деньги сунул «за пазуху».

Повернувшись к ящикам с оружием, быстро их осмотрел, пересчитал и тоже сунул «за пазуху», кроме одного ТТ с резьбой на стволе, с двумя запасными магазинами и с патронами россыпью. Магазины сунул в специальные кармашки, а патроны высыпал в карман куртки. В одном из ящиков нашел с помощью Михася глушитель и поясную кобуру, быстро ее надел. Оглядевшись и проверив, ничего ли не забыл, вслед за Михасем покинул квартиру, запер ее и поскакал вниз по ступенькам.

Выйдя на улицу, мы почему-то пошли не на ближайшую автобусную остановку, а, пройдя дворами несколько кварталов, зашли в подъезд девятиэтажки. Уже зная, что там увижу, я рванул подвальную дверь и быстро спустился вниз. Из плохо освещенного тусклой лампочкой угла доносилось мычание, хрипы и громкое сопение. В углу я увидел паренька студенческого возраста, навалившегося на девочку лет двенадцати. Зажимая ей рот левой рукой, он пытался правой стянуть с девочки трусики с колготками. Подскочив к ничего не замечающему насильнику, я мощным футбольным ударом в бок сбил его с девочки. Уже спокойно подошел к этому гаду, скорчившемуся в позе эмбриона, ногой перевернул его на спину, сделав вид, что не замечаю, как девочка судорожно приводит себя в порядок, а затем спокойно наступил насильнику на горло и резко нажал. Раздался хруст. Медленно стекленеющие глаза парня уставились в потолок, а по телу пробежала небольшая судорога. Повернувшись к девочке, поправляющей юбку, спросил: