Джек пристально посмотрел на Кори, которая, не теряя самообладания, так же пристально смотрела на него. Наконец он заговорил.

– Думаю, тебе все еще далеко до того, чтобы повзрослеть, Кори, – сказал он.

Ничем он не мог оскорбить ее сильнее.

– Вы просто не понимаете, – сказала она, вставая. – Я иду в свою комнату.

Эва подождала, пока не захлопнется дверь на втором этаже, а потом посмотрела на Джека.

– Я слишком остро реагирую или ей промыли мозги?

– Нет, ты не слишком остро реагируешь, – сказал он. – Но, полагаю, это нормально. Ты всегда говорила мне, как бурно протекает стадия становления личности и что если человек не проходит через нее в подростковом возрасте, то переживает ее позже. Может быть, именно это и происходит.

Эва не раз объясняла это Джеку, если тот жаловался на своих студентов. Так или иначе, она не могла применить эти рассуждения к своей дочери.

– Мне он не нравится, – шепотом проговорила Эва.

– Его голыми руками не возьмешь, – прошептал в ответ Джек. – Но наша малышка по уши влюблена в него, поэтому я думаю, что мы должны сделать все, что в наших силах.

Эва кивнула. Она помнила, как страстно была увлечена Тимом. По крайней мере, она могла утешиться тем, что Кори выбрала журналиста, а не опасного уголовного преступника.

В полдень, вернувшись с работы, Эва нашла в почтовом ящике письмо, которое она отправляла Кори. На конверте по диагонали было написано: «Отказ. Вернуть отправителю», и она была уверена, что это был почерк Кена. Неужели Кори даже не взглянула на письмо с приглашением для нее и Кена на спектакль в студенческом театре? Дрю пошла по стопам отца, выбрав в качестве специализации драматическое искусство, и в летние каникулы оба они играли главные роли в пьесе «Дождись темноты»[21]. Эва с радостью воспользовалась благовидным предлогом и написала Кори, которая уже два года не приезжала домой. Она отвечала на телефонные звонки, но редко, во всяком случае, не тогда, когда звонила Эва. У Кори был определитель номера, и Эва представляла себе, как она смотрит на экран, видит, что это звонит мать, и, ни на секунду не задумываясь, возвращается к своим делам.

Кори с Кеном жили вместе и уже несколько лет были помолвлены, но о браке не думали, по крайней мере насколько это было известно Эве. Кори не позволяла ни ей, ни Джеку вмешиваться в их жизнь.

– Со своими проблемами я теперь обращаюсь к Кену, – сказала ей Кори год назад, когда Эва говорила ей о том, как ей не хватает привычных для них отношений. Однако Кори общалась с Дрю, поэтому они хотя бы знали, что она жива, по-прежнему учится в университете и все еще очень многого боится.

Сидя в гостиной и доедая сэндвич с индейкой, Эва включила телевизор, чтобы посмотреть новости. Внизу экрана красными буквами было написано «Новость дня», а с экрана на нее смотрела одна из хорошо известных ей репортеров 29-го канала. «Останки были идентифицированы по слепкам с зубов, – говорила она. – Возможно, мы свяжемся с Ирвингом Расселлом и попросим прокомментировать его этот факт. До скорого. Стэн».

На экран вернулся ведущий новостей.

– Интересно, – сказал он. – Те из нас, кто довольно давно работает в новостном бизнесе, помнят, когда исчезла Женевьева Расселл. Спасибо за рассказ…

Эва схватила пульт и переключилась на другой канал.

– Мы только что получили информацию от нашего филиала в Роли, – говорил ведущий. – Вчера во время прокладки новой дороги в связи со строительством вдоль Ньюс-Ривер неподалеку от Нью-Берна, штат Северная Каролина, бригада строителей наткнулась на останки женщины. Позднее по зубным слепкам было определено, что останки принадлежат похищенной двадцать восемь лет назад Женевьеве Расселл, жене бывшего губернатора Северной Каролины Ирвинга Расселла. Сейчас Рассел является президентом Университета штата Виргиния. Давайте отправимся в Нью-Берн.

– Джон, – сказал молодой репортер, – эта хижина, которую вы видите за моей спиной, – единственная постройка на много миль вокруг в этом уединенном районе на Ньюс-Ривер.

Камера показала маленькую покосившуюся хижину с заколоченными досками окнами. Кровь застучала у Эвы в висках. Эта хижина все еще снилась ей.

– Строительная бригада валила лес вокруг хижины, когда обнаружила человеческие останки, – продолжал репортер, – после чего было возобновлено следствие по делу о похищении жены губернатора, начатое в 1977 году. Это бригадир Билл Смарт, – сказал он, когда камера развернулась на стоявшего рядом с ним мужчину. – Не могли бы вы рассказать нам, что здесь произошло?

Билл Смарт был в бейсболке и с окладистой бородой непонятного цвета.

– Мы рубили деревья на этом участке леса. – Он отошел от камеры. – И мы рыли землю там, где будут строить местный культурный центр, а один из моих парней позвал нас, увидев что-то в куче грязи. Оказалось, что это скелет миссис Расселл.

– Как видите, – сказал репортер, – эта зона оцеплена, пока криминалисты просеивают землю в поисках новых улик в деле давно пропавшей Женевьевы Расселл. Это все, что нам известно на данный момент. Мы снова сообщим вам, как только в нашем распоряжении окажется больше информации.

На экране снова появился ведущий.

– Ведь она была беременна, когда ее похитили? – спросил он.

– Да, Джон, она была беременна. Я уверен, что семья Расселл испытывает одновременно печаль и облегчение.

Эва неподвижно сидела перед телевизором, в горле у нее застрял кусок сэндвича. Она снова стала нажимать кнопки на пульте. Большинство каналов перешло к другим новостям.

Поколебавшись не более минуты, она позвонила Лоррин, работавшей на 29-м канале. Она точно не знала, о чем спросить старую подругу, но ей нужно было знать больше, и если кому на данный момент и было все известно, то именно продюсеру новостей 29-го канала.

– Привет, подруга, – сказала Лоррин, сняв телефонную трубку. – Как поживаешь?

– Отлично, – сказала Эва. – Но я только что услышала, что нашли жену президента Расселла. То есть ее останки.

– Да, разве не удивительно? Первоклассная новость. Мне понравилось.

Если Лоррин и показалось странным, что Эва звонит и спрашивает ее об этой новости, она не подала вида.

– Рассел что-нибудь заявил? – спросила Эва. – И что с ребенком, которого носила его жена? Она была… она все еще носила ребенка?

– Носила ли она ребенка? Ну да. Думаю, да. Почему бы ей не быть беременной?

Эва почувствовала досаду из-за того, что эти слова сорвались у нее с языка.

– Просто они ничего не упомянули об этом, поэтому я удивилась.