Я отпустил девушку, и она безвольно осела на стуле, так и глядя перед собой невидящим взглядом и приоткрыв рот. Ничего, скоро придёт в себя, глядишь, и перестанет покорно принимать всё, что делал с ней муж. А мне бы добраться до Дворца и дальше до Собора… Перед глазами всё плыло, сердце бешено колотилось в груди, а на губах то и дело появлялась глупая, широкая улыбка. Хотелось обнять весь мир, подарить свою любовь каждому, и я поспешно вышел из кухни, чудом не натыкаясь на углы и косяки. Как выбрался из дома, не помню, в голове плавал розовый туман, и я старался смотреть поверх голов прохожих, на дома, балконы, небо, в конце концов. Чтобы не видеть хорошеньких женщин, с которыми хотелось поделиться распиравшим меня чувством прямо сейчас, не сходя с места. Я мельком отметил, что Кора уже нет, а хозяин дома сидит прямо на полу, привалившись к стене и прикрыв глаза, выскочил на улицу и забрался на вирессу. Теперь – в Собор, как можно быстрее. Иначе сорвусь.

Мало заботясь о том, что могу кого-нибудь ненароком сшибить, я послал вирессу в галоп: кровь шумела в ушах, сердце колотилось в горле, и чужие чувства требовали удовлетворения, бушевали в теле, скручивая мышцы болезненными судорогами. Видимо, слишком уж сильно и слепо любила та девушка, если меня сейчас так ломало, и где-то на середине пути пришлось даже закрыть глаза – мимо по тротуару проходила хорошенькая девушка в сопровождении мужчины, и меня накрыло до темноты перед глазами. Воздуха стало не хватать, пальцы судорожно сжали поводья, и я на несколько мгновений выпал из реальности, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не спрыгнуть с вирессы. Когда она неожиданно остановилась, я понял с облегчением, что приехал к Дворцу, и осталось последнее – добраться до Собора. И лучше бы по пути никого не встретить из девушек…

Не знаю, как она почувствовала, что я вернулся, как нашла меня в переходах и залах Дворца. Может, специально поджидала, а может и правда, случайность. Финира появилась на моём пути, бесшумно выступив из дверного проёма – наверное, сидела в одном из двориков. Её серьёзное лицо и пристальный взгляд не оставляли сомнений в том, что она понимала, что делает. По крайней мере, удивления я не видел. Мысленно застонал, запнувшись, и с трудом выговорил:

– Н-нира… Н-не надо…

Голос вышел хриплым, с отчаянными нотками, а чужие чувства уже захлестнули с головой, грозя поглотить тот крошечный осколок сознания, ещё остававшийся мной. Им нужна была вот эта хрупкая светловолосая девочка, именно она, и никто больше. Финира же лишь шагнула вперёд, словно не услышав меня, и молча протянула руки, глядя прямо в глаза. Это оказалось последней каплей, и я, судорожно вздохнув, в несколько шагов приблизился к ней, подхватил на руки и закрыл рот жадным поцелуем. По телу прокатилась волна жара, татуировка отозвалась горячей вспышкой, а уж когда Нира с готовностью обняла меня, отвечая, прильнув ближе, я перестал контролировать себя, отпустив на волю то, что превращало кости в мягкий воск и требовало выхода. И почему-то передать это ей, Финире, казалось сейчас единственно правильным, ведь она не оттолкнёт, не скривится после всего, и не отвернётся равнодушно к стене. То, что моя магия отозвалась, а чужое внутри потянулось к Нире, сыграло решающую роль, и я стремительно направился к спальне, не отрываясь от мягких, податливых губ девушки.

Когда мы наконец добрались до комнаты, и я поставил Финиру на пол, она отстранилась лишь на мгновение, одарив быстрой улыбкой и умудрившись одним движением избавиться от платья. Не знаю, возможно, Нира и это продумала, дожидаясь меня, маленькая хитрюга, тем более, что под ним у девушки не оказалось ничего. Она снова приникла ко мне, подставляясь под мои лихорадочные прикосновения, запустила горячие ладошки под рубашку – когда форменная куртка оказалась на полу, тоже прошло мимо моего сознания. Я целовал глаза, брови, нос, снова приоткрытые, мягкие губы, наслаждаясь каждым прикосновением, и уже не мог сказать, где мои чувства, а где – чужие. Всё перемешалось… Нежность – со страстью, нетерпение – с мучительным желанием растянуть это сладкое предвкушение удовольствия. Искренность, с которой Нира отвечала, её покорность и одновременно настойчивость в ответных ласках опьяняли, кружили голову и наполняли звенящим восторгом, медленно, но верно вытеснявшим то чужое, что мешало наслаждаться происходящим.

Мои губы и ладони скользили по телу Ниры, она вздрагивала от каждого прикосновения, каждого поцелуя, запуская пальчики мне в волосы и выгибаясь навстречу. Наши сердца бешено колотились в одном ритме, Нира судорожно вздыхала, постанывала, и мой обострённый слух улавливал её срывающийся, страстный шёпот:

– Ал… люби меня… пожалуйста…

Столь красноречивый призыв я никак не мог оставить без внимания, тем более, татуировка уже немилосердно жгла, напитанная до предела, и я, подхватив стройные ноги, наконец вошёл в жаркую и упругую глубину. Нира длинно застонала, подавшись навстречу и крепко зажмурившись, на её лице отразилось наслаждение, а изящные руки обвили мою шею. И снова реальность закрутилась в тугую спираль, каждое движение стремительно приближало нас к желанной вершине, а мою душу – к освобождению. Оно накрыло сверкающей волной, поглотив с головой, и с моих губ сорвался хриплый крик, которому вторила Финира, и на несколько мгновений мир померк, растворился в безграничном умиротворении, окутавшем меня.

Возвращался обратно медленно. Нира распласталась на моём животе, я обнимал её двумя руками, уткнувшись носом в макушку и вдыхая тонкий аромат волос. Впервые за всё время, что я выполнял работу Карателя, после избавления от чужих чувств ощущал себя как заново родившимся, без всякой вины и горечи. И не пришлось, торопливо собирая одежду и чувствуя себя последней сволочью, уходить из спальни, не оглядываясь. Нира пошевелилась, приподняла голову и светло улыбнулась мне, зелёные глаза озорно блеснули.

– Теперь я знаю, что такое любовь, – шепнула она, легонько погладив мою щёку.

Я залюбовался живым лицом, с которого слетели остатки прежней фарфоровой маски. Уж не знаю, что она сделала с тем, что я ей передал, однако фальши я не ощущал, эмоции Ниры были только её, ничьи больше.

– Это было чужое чувство, хорошая моя, – негромко ответил я, поглаживая её затылок.

– А мне всё равно понравилось, – невозмутимо отозвалась девушка, чем весьма удивила. – И ничего страшного нет в этом, только щекотно немножко, – добавила Финира, и мои брови поползли вверх.

– Щекотно?.. – пробормотал, не совсем понимая, о чём она говорит.

– Когда ты отдавал мне что-то, – кивнула серьёзно Нира. – Оно так быстро уходило, не задерживаясь, что я почти не обращала внимания, – на её губах снова появилась улыбка, уверенная и довольная. – Знаешь, это куда приятнее того, что делал со мной прежний хозяин, – призналась она, выводя узоры на моей груди.

Так. Вот это уже интересно. Я мягко собрал её пальцы, приподнялся, усевшись поудобнее, и внимательно посмотрел на девушку. Значит, бывшая Бездушная в самом деле может впитывать чужие чувства, точнее, их излишек, не накапливая в себе. Сейчас уже не выяснить, получилось ли это благодаря Собирателю, или он изначально выбирал особенных девушек, но если это так… Вопрос с гаремом решается тогда очень легко и просто. Только вот, вдруг у Ниры лишь способность забирать любовь?..