Чем дальше я ехала по магистрали, тем меньше мне встречалось светофоров, пока в какой-то момент они не исчезли вовсе. Большие дома крепко прижимались к скалам, рискуя обвалиться на дорогу под ними.

К семи тридцати Малькольм приедет в магазин. Осмелится ли он подняться ко мне, когда поймет, что я не спустилась? Постучится ли в дверь? А увидев, что меня нет, решит ли он, что я уехала навсегда? Я проверила сотовый. Никаких сообщений. Никаких пропущенных звонков. А потом вспомнила: у Малькольма не было моего номера.

Я чувствовала его дыхание и тепло его груди, но не знала его телефона.

Я позвонила в магазин, а затем почему-то набрала Джоани. Услышав автоответчик, я почувствовала, как все невысказанные переживания комом застряли в горле. Их было слишком много для голосового сообщения, слишком много для той пары часов, что у нее оставались до следующего спектакля. Я повесила трубку, но все еще нуждалась в разговоре, лишь бы не ехать в тишине. Я пролистала список контактов до номера Джея и почти нажала на кнопку «Позвонить». Мы месяц не разговаривали. Он бы терпеливо выслушал, если бы я рассказала, что происходит, но как только я об этом подумала, меня одолели сомнения. К тому же с кем я действительно хотела поговорить, так это с мамой. Я отложила телефон и вернулась к дороге, к Санта-Барбаре и девяти Ли, поджидающих меня там.

Первый Ли Уильямс оказался риелтором, который проживал в доме, выставленном на продажу. Дом был выдержан в испанском колониальном стиле, с запутанной планировкой, в которой легко потеряться. Я нашла Ли на заднем дворе: статную женщину с длинными рыжими волосами.

Я позвонила следующему Ли Уильямсу, юристу. По крайней мере, он был нужного пола. Он довольно грубо ответил на мое объяснение, что я ищу Ли Уильямса, продавца книг. «У меня нет времени на ваши глупые розыгрыши!» – прорычал он и повесил трубку.

Осталось семь кандидатов. Например, стоматолог, иммигрировавший в США в восьмидесятых. У него был едва различимый, но все-таки заметный акцент.

Произношение Ли из моего детства казалось мне обычным, свойственным жителям Среднего Запада.

Если я вообще в двенадцать лет различала акценты.

Среди следующих пяти Уильямсов тоже не нашлось нужного человека. Один сантехник, афроамериканец. Его сын, Ли Уильямс-младший, популярный квотербек в своей школе. Джозеф Ли Уильямс, автомеханик – слишком молодой. Томас Ли Уильямс, полицейский на пенсии – слишком старый. Сомелье Ли Уильямс подходил по возрасту, полу и расе, но как только я вошла в ресторан, я поняла, что он слишком высокий и худой.

Последний Ли Уильямс из моего списка оставался призраком. Я попробовала позвонить по номеру, который нашла в телефонном справочнике, но он был недействителен. Тогда я решила поискать его партнера, Пола, и в итоге нашла фотографию, где они танцуют на благотворительном вечере в поддержку одной ЛГБТК-организации, чей офис находился в центре Санта-Барбары.

Чтобы добраться до нужного места, мне пришлось свернуть с шоссе на главную улицу города. Я проехала улицу Мичелторены и повернула на улицу Фигероа – такие знакомые мне названия. Конечно, то были не просто названия улиц, а имена известных исторических деятелей. Генерал Фигероа. Генерал Мичелторена. По дороге к организации я размышляла, как бы я преподавала историю в Лос-Анджелесе или Санта-Барбаре? Наверное, я бы распечатала карты города и предложила своим студентам найти исторические названия улиц, таким образом используя город как портал в Верхнюю Калифорнию и в конечном итоге в американо-мексиканскую войну. Отголоски мексиканского наследия Калифорнии распластались по всему региону, как подсказки в квесте. Отголоски Революции и Молодой Республики также растянулись по всей Филадельфии, но мне никогда не приходило в голову преподавать историю в игровом ключе.

Офис представлял собой бежевое одноэтажное здание, расположившееся между тату-студией и магазинчиком с разными безделушками по одинаковой цене. Мужчина за главной стойкой ухмыльнулся, услышав, что я ищу Ли.

– Мы не выдаем информацию о наших участниках, – сообщил он с притворным дружелюбием.

– Но вы не могли бы позвонить ему? Ли был другом моего дяди, а тот недавно умер.

Администратор посмотрел на меня так, словно знал слишком много почивших людей, чтобы сейчас разделить мое горе, но все же решил посоветоваться с руководителем.

Пока я ждала его в холле, я нашла в телефоне фотографию Ли и Пола. Они танцевали, не отрывая друг от друга глаз, будто кроме них никого не существовало. Мама с папой танцевали так же.

Билли и Эвелин, наверное, тоже.

Не в силах и дальше смотреть на это фото, я открыла сайт «Книг Просперо». Малькольм обновил раздел с ежедневными специальными предложениями – высветились первые издания «Сына Иисуса» и «Девственниц-самоубийц» с автографами авторов. В его нуар-блоге представлялись к рассмотрению несколько романов, которые, по его мнению, можно было как-то потерпеть без отвращения. Внизу домашней страницы прокручивались снимки: один из последних книжных клубов Чарли, чтения «Оливера Твиста» для мамочек и детей. Чарли был одет так же, как мальчишки, сидящие у своих мам на коленях, в кепке и жилетке. Перед юными читателями стояла большая книжка с иллюстрациями. На другой фотографии Лючия и четверо бледных девушек улыбались на камеру, держа в руках вязальные крючки. На коленях у них притаились клубки яркой пряжи. Я нажала на кнопку «Торжественный вечер» вверху страницы. Открылись ссылка на покупку билетов, описание мероприятия, список товаров, выставленных на продажу на анонимном аукционе, и развлекательная программа. Малькольм добавил новых людей в музыкальную часть вечера, группу под названием Raw Cow Hide, которых он описал как современных Velvet Underground. Я не знала, что он нашел кого-то на замену диджею – приятелю Лючии.

Видимо, он принял решение без меня. Словно я уже уехала.

Я зашла в раздел «О нас», ожидая увидеть там информацию о Малькольме, Лючии, Чарли и, возможно, Билли, но только не обо мне. Под огромной статьей о «Книгах Просперо» и под комментариями Малькольма о соблюдении баланса между новыми историями и списком произведений, которые нельзя найти в масс-маркете, оказалась наша фотография с Четвертого июля.

Пустые бутылки из-под пива и текилы заранее убрали из кадра. Малькольм обнимал меня и Лючию. Чарли сидел рядом с Лючией и держал ее за руку.

Под фотографией стояла подпись: «Семья Просперо».

– Вам повезло, – вернувшись, сообщил администратор и дал мне адрес. – Он сейчас дома. Сказал, что будет рад вас увидеть.

* * *

Квартира Ли находилась в жилом комплексе недалеко от университета, где Пол преподавал статистику.

– Не ведись на его сказки, – сказал Ли, когда я зашла к ним домой. – Статистика – полнейшая ерунда.

– А вот и нет! – ответил Пол из кухни. – Это отдельный язык, а ты просто не умеешь на нем разговаривать.

Ли подмигнул мне.

С тех пор как мы виделись в последний раз, его живот значительно надулся, а ноги стали такими тонкими, словно кости, обтянутые кожей. Но в его чертах я узнала человека из моих воспоминаний. Все такие же густые брови, теперь полностью седые. Пухлые щеки, на которых виднелись следы розацеи.