связаны с «облачным» хранилищем опыта, накопленным предшественниками, и он, внедренный в эти сказания, проверен временем, решениями и указаниями, как преодолевать трудности с изяществом и мудростью.

Вот почему одна из самых главных сфер принадлежности ― воспитание умения воспринимать то, что подразумевается под вымышленными мифическими образами. В течение всего времени, пока у нас отсутствует связь или мы по каким-то причинам находимся в неведении с наследием предков, содержащимся в мифах и историях, нам придется считать себя одинокими. Но если мы воссоединимся с тем, что вбирает мудрость, живущую во снах, мифологии и историях, то утолим жажду из того же самого первозданного колодца, из которого к нам приходят истории предков.

Важно понять, что язык играет более важную роль, чем всего лишь средство вербального общения. Это еще и способ передачи моральных ценностей, культурного наследия, экобиологических знаний и даже когнитивного восприятия реальности. Так, например, во многих языках, распространенных в Полинезии и на Гавайях, отсутствует глагол, означающий «иметь» или «быть», ― поэтому по мере вымирания местных языков также исчезает несобственническое восприятие мира. На Таити крючки для ловли тунца делают из самых разных раковин, которые можно найти только на побережье моря. Причем опытный рыбак знает название каждой раковины и на каком пляже ее можно найти, так как люди на этих маленьких островах все еще глубоко зависимы от моря, которое их кормит [83]. Для индейцев из племени западных апачи географические имена не только несут детальное описание рельефа, но и наполнены историями, содержащими глубокую мудрость веков и нравоучения [84].

Возможно, вы на своем опыте знаете, как ваши сородичи потеряли родной язык из-за того, что их предки изгнаны с исторической родины. Так как каждое последующее поколение ассимилируется в доминирующей культуре нового региона проживания, они, возможно, усвоили до мозга костей необходимость отвержения своего, а теперь уже ставшего «иностранным» родного языка, чтобы легче смешаться с людьми, населяющими то место, где они недавно оказались по воле судьбы.

На севере Австралии в регионе реки Дейли проживает племя аборигенов, называющееся нгангикурунгкурр, что переводится как «Звуки глубокой воды», или «Звуки глубины». Для нгангикурунгкурр не вызывает сомнения тот факт, что в глубоком источнике существует история, которая взывает к каждому из нас. Чтобы жить в гармонии с душой, мы должны прислушиваться к голосу этой истории и, таким образом, сможем узнать место своего расположения в иносказательных метафорах, а также куда идти дальше. Такое ощущение душевного расположения не только означает наше личное благополучие, но является не чем иным, как ответственностью за племя, которое зависит в каскаде влияния от того, насколько мы можем быть своим истинным эго.

Практика племени нгангикурунгкурр, которую они называют дадирри, осуществляется посредством внимательного выслушивания этих сакральных историй. Как говорит старейшина аборигенов Мириам-Роуз Унгуммерр: «В течение многих лет мы слушаем наши истории. Их рассказывают нам и поют снова и снова, по мере того как проходят времена года. Сегодня мы все еще собираемся вокруг костров на наших стоянках и все вместе слушаем сакральные истории. Взрослея, мы сами становимся рассказчиками историй. Мы передаем молодежи все то, что они должны знать. Истории и песни тихо проникают в нашу память, и мы их храним где-то в ее глубинах. Во время проведения ритуалов мы празднуем осознание сакральности наших жизней» [85].

Австралийские аборигены считают пересказ легенд и пение песен чрезвычайно важной частью культуры. Передаваемые по наследству следующим поколениям, они несут историю и мудрость предков и объясняют их собственное сотворение вкупе со стихией и ландшафтом.

Как нам стало известно из главы «Творя жизнь своими руками», песни аборигенов могут также быть нарисованными, потому что в действительности являются ландшафтными картами. Старейшина, который никогда не был в этом месте, может показать нам путь туда, если знает структуру песни. Каждое слово и ритм представляет дерево, камень или складку в ландшафте земли, создавая Тропу песен, следуя которой они могут добраться до места назначения. Этот живой архив состоит из 270 различных языков и около 600 диалектов, но языковое различие между племенами не является барьером, потому что «мелодичный контур песни описывает природу земли, над которой льется песня» [86].

Эти сохраненные Тропы песен берут начало во «времени прежде всех времен», которое также называется Временем творения. Мы можем представить, как по прошествии стольких лунных лет у наших предков фактически отсутствовали препятствия для восприятиях снов и они получали ясные образы, объясняющие их происхождение, сотворение, необходимые им для того, чтобы идти по миру, каждый со своим специальным тотемным предназначением, например Сновидение крокодила, Сновидение Улуру и так далее.

Хотя Тропы песен возникли более 40 000 лет назад, они теряются с угрожающе высоким темпом исчезновения языков аборигенов, на которых поются в среднем около двух в год. Как пишет профессор Джон Брэдли, изучающий народность яньюва: «Вы должны понять, что в тех местах, где я работаю, высшей формой знания считается способность спеть Тропу Песен. В этом деле им нет равных. Наилучшим способом получения знаний является умение станцевать свою страну» [87].

Вымирание языков коренных народов приобрело характер всемирной эпидемии, так как носители языков этнических меньшинств находятся в жесткой зависимости от доминирующей культуры. Около 50 % известных языков исчезло только в течение последних 500 лет [88]. Такое массовое вымирание языков сопровождается потерей многочисленных устных традиций, в том числе пения песен и рассказывания историй.

Потеря языков предков не только означает исчезновение культурного наследия ― это напрямую связано с всемирным экологическим кризисом. Только в эскимосском языке насчитывается более двадцати слов для описания различных видов снега, но эти слова исчезают по мере того, как тает снег в результате глобального потепления [89]. Исследования подтверждают поразительную корреляцию между регионами, которые богаты разнообразием в биосфере и областями с многочисленными лингвистическими различиями [90]. Но по мере потери языков эта потеря сопровождается вымиранием флоры и фауны.

Так как мы создаем все в большей мере однородную монокультуру человечества, одновременно происходит потеря самых разнообразных знаний, необходимых для стремления к природе, от которой мы находимся в зависимости, как и исчезает способность общаться и защищать все другие живые существа, которые называют ее домом.

Языки, песни и истории отображают жизнь именно таким образом, как мы воспринимаем ее, ― а жизнь, в свою очередь, моделирует истории, носителями которых мы являемся.