Сон как рукой сняло. Чрезмерное любопытство — вечный спутник молодости — заставило Жиля отворить дверь, которая вела на лестницу. Видимо, по ней слуги подавали еду своему господину прямо в его апартаменты. Голоса стали слышней, но все равно разобрать, о чем шла речь, было затруднительно. Тогда Жиль, тая дыхание, начал подниматься по лестнице и вскоре очутился в небольшом коридорчике, скупо освещенном масляным светильником. В дальнем конце коридора находилась лестница, которая вела в пиршественный зал, а по его бокам шли двери. Одна из них была приоткрыта, и оттуда через щель вырывался яркий свет.

Жиль на цыпочках подошел к двери и заглянул в комнату. Это был личный кабинет (если можно так назвать) Гийома де ла Марка, совмещенный со спальней. Постель прикрывала большая медвежья шкура, на стенах было развешано оружие вперемешку с кабаньими мордами, горели два шандала, и плавленый воск скатывался каплями на пестрый сарацинский ковер, украшенный причудливой вязью, а возле узкого витражного окна, подсвеченного со двора костром, стоял стол и два кресла, в которых расположились Людовик и Арденнский Вепрь.

Вагант прислушался. Говорил Людовик:

— …Этот договор позволит вам занять достойное место при дворе, когда я сяду на престол. Гарантирую вам графский титул. Подписывайте, и ничего не страшитесь! Сообща мы большая сила. Мы победим всех наших недоброжелателей и врагов!

Видно было, что Гийом де ла Марк колеблется. Похоже, в договоре имелись статьи, которые ему не очень нравились. И тогда дофин пустил в ход свой главный козырь. Он поставил на стол перед бароном шкатулку и эффектным движением откинул крышку, чтобы открыть взору Арденнского Вепря ее содержимое. Она была почти доверху наполнена золотыми монетами, которые мягко засияли при свете толстых восковых свечей.

В алчном взоре барона появились красные огоньки — как у вурдалака. Людовик знал, чем взять упрямого и хитрого вожака разбойников, собравшего под свое крыло сильное войско. В шкатулке таился поистине королевский дар. Немного помедлив, чтобы привести в порядок свои чувства, де ла Марк выдохнул:

— Хорошо. Я согласен…

Подписав договор и скрепив его своей личной печатью, Арденнский Вепрь спрятал пергамент в шкатулку с золотыми, и на этом переговоры закончились. Переговорщики (скорее заговорщики) дружно поднялись и направились к двери, чтобы в зале поднять кубки за сделку. А что это была именно сделка, притом с большой пользой для дофина, говорило выражение его лица — смесь коварства, хитрости и удовлетворения. Но оно быстро уступило место притворной любезности и уважительности.

Жиль хотел броситься к лестнице, ведущей на поварню, но не успел — де ла Марк поторопился предупредительно распахнуть обе дверные створки перед его королевским высочеством, чтобы дофин не зацепился мечом за дверной косяк. Тогда испуганный вагант отворил первую попавшуюся дверь, заскочил в помещение, оказавшееся кладовой для разной рухляди, и очутился в полной темноте. Он слышал, как Людовик и барон протопали мимо его убежища и уже хотел покинуть его, как вдруг услышал чьи-то торопливые шаги. Выглянув в щелку, он похолодел: барон возвращался!

Де ла Марк вошел в свой кабинет, а когда показался в коридоре, то в руках держал шкатулку с золотыми монетами. Похоже, он не рискнул оставить ее на виду, посреди стола, и решил куда-то спрятать.

Спустя считаные мгновения Жиль понял куда именно. Арденнский Вепрь направился к двери кладовки, в которой притаился вагант! Пропал!!! Сердце в груди юного де Вержи заколотилось, как бычий хвост, когда животное одолевают слепни. Что делать, что делать?! Дверь в кладовую уже отворялась, когда Жиль, мало что соображая, откинул крышку вместительного ларя и нырнул в его мягкую глубину — в сундуке хранились меха. Он был заполнен ими почти доверху, поэтому крышка закрылась неплотно, и Жиль увидел, как помещение сначала осветилось, а затем мимо ларя прошел барон со свечой в руках.

Он приблизился к противоположной от двери стене, что-то нажал, раздался тихий скрип, и в каменной кладке образовался узкий проем, через который грузный де ла Марк едва протиснулся. Судя по всему, барон спускался в подземелье, потому что свет в проеме начал постепенно затухать, и вскоре в кладовой воцарилась полная темнота.

Жиль не стал дожидаться возвращения барона. Он вылез из сундука, на цыпочках пробежал по коридору и мигом скатился вниз по лестнице. И вовремя: вытирая пухлые руки какой-то грязной тряпкой, в комнатку вошел изрядно уставший кухмистер Ришар.

— Вам пора отсюда выметаться, — сказал он грубовато. — Рыцари упились до потери разума и заблевали весь пол, его королевское высочество уже отправилось в отведенные ему покои, а вы тут засиделись.

— Благодарю вас, мсье, за великолепный ужин! — с жаром воскликнул Жиль. — Все было чертовски вкусно!

— Да? — взгляд Ришара был недоверчив: уж он-то знал, что подавал шпильману.

— Клянусь святой пятницей! — ответил Жиль. — Спокойной вам ночи, мсье, и добрых снов! — с этими словами он поклонился кухмистеру и выскочил из комнатки.

Смертельная опасность прошла совсем рядом, до нее можно было даже рукой дотронуться, но он остался жив, и от этого в душе ваганта расцветали розы и звучал церковный хорал. Оказавшись во дворе замка, Жиль широко раскинул руки, обратил свой взор к небу, усыпанному звездами, словно пытаясь разглядеть там божественные чертоги, и, пожалуй, впервые в жизни молитва не показалась ему слишком длинной и нудной.

Из-за приезда дофина и рыцарей сторожевых псов оставили взаперти, и Жиль свободно прошел к помещению, где ютились слуги. Андрейко и Гийо уже спали, а вагант, улегшись на свой сенник, начал усиленно размышлять. И когда спустя полчаса сон унес его на своих бесшумных крыльях, лицо юного де Вержи было просветленным, словно он совершил какое-то важное открытие…

На следующий день вагант едва дождался, пока все трое беглецов, а теперь фактически пленников Арденнского Вепря соберутся вместе. Дольше всех пришлось ждать Гийо, который занимался лошадьми рейтар. Отряд немецких наемников должен был сопровождать дофина в качестве усиленной охраны, хотя такой эскорт и не требовался — в этих местах других разбойников кроме подручных Гильома де ла Марка не было и в помине. Черные рейтары вырезали всех конкурентов. Отряд возглавил сам барон, чтобы подчеркнуть степень своего уважения к Людовику, будущему королю Франции.

Едва за кавалькадой всадников закрылись ворота, Жиль и Андрейко, у которого появился выходной день по причине отъезда его наставников, зашли на конюшню и вместе с Гийо уединились на сеновале. Когда Жиль шепотом рассказал товарищам о своем открытии, Гийо встрепенулся, как сокол, увидевший добычу. Его не зря прозвали Пройдохой: при всей своей лени он обладал гибким умом и был мастером на разные проказы, которые приносили ему прибыль. Правда, в основном в виде жареных каплунов и вина; на большее Гийо не замахивался, считая богатство излишеством. Но на этот раз дело было гораздо серьезнее, о чем он и сообщил молодым людям.

— Вы заметили, что замок не новый, а построенный на древних развалинах? — задал Гийо вопрос.