– Запах.

Она широко распахнула глаза.

Он негромко усмехнулся.

– С тобой приятно говорить. Ты сразу все понимаешь. На самом деле это нетрудно. Конечно, и не очень легко. Нужны годы подготовки и долгие часы планирования. Но если заронить им в голову мысль с помощью запаха, дальше все идет практически само по себе. Остается только проявить немного терпения и не спеша подвести их к концу. Никто ничего не узнает и не заподозрит. Живые всегда найдут оправдание для мертвого. Убийства расследуют, но самоубийство… – Он покачал головой. – Ты поплачешь, повздыхаешь – и оставишь все в прошлом. Никому не нравится долго тосковать. Или копаться в причинах. Разве с тобой было не так?

У Иви не находилось слов.

– Возможно, это в человеческой природе, – добавил он без осуждения.

Ошарашенная его откровенностью, Иви почувствовала, что вся горит. В голове как будто поднималось и разбухало тесто, готовясь взломать черепную коробку.

– Ты шептал им на ухо. В конце концов, они все делали сами. Никаких доказательств твоего участия нет, – прошептала она. Ей было трудно дышать.

– Никаких.

Иви с трудом заставляла себя смотреть ему в глаза.

– И ты думаешь просто так отделаться после того, как рассказал мне все это? Даже если ты меня убьешь, я оставила достаточно подсказок, чтобы тебя нашли. Ты должен понести наказание за то, что натворил.

– Я никуда не бегу, – сказал он, разочарованно выпятив нижнюю губу. – Ты до сих пор не поняла, скольких усилий мне стоило заманить тебя сюда. И зачем? Уж точно не для того, чтобы убить.

– Тогда…

– Смерть Джиджи Чан предназначалась для тебя.

– Чтобы я уничтожила все улики, чтобы на меня повесили убийство и чтобы я добралась до тебя. – Она смотрела на него в ожидании ответа. – Но она была не первой.

Он кивнул.

– Пятой. До нее было еще четверо, включая Уэйна Чэна. Я брызнул «Мадам Роша» у них в комнатах. Но там убирала другая девушка из вашей компании.

– Ширли, – пробормотала Иви.

– Мне не везло, поэтому я попробовал другой подход. Джиджи Чан стала поворотной точкой.

– Ты не хотел оставлять зацепок, ведущих к тебе, но хотел, чтобы я тебя нашла. – Иви до сих пор не понимала. – Все началось давным-давно, и я всегда была твоей целью.

– Именно так. – Его тон становился все более и более отсутствующим.

– Почему?

– Ты знаешь. – Иви не могла понять, что таится за его хитроватой улыбкой. – Просто не хочешь верить.

– Потому что ты увидел меня в тот день спящей на кровати? Ты узнал о моей работе и о моем обонянии? Да? Хотел найти такого же фрика, как ты сам?

– Конечно, твое обоняние играет важную роль, оно было ключом к успеху всего предприятия, но главное ты упускаешь, – прошептал он. – Ты знала это с самого начала.

Наконец-то она все поняла.

– Ханс, – мягко выдохнула Иви.

Он не произнес ни слова.

– Почему он? – прошептала она хрипло. – Почему?

– Он по-настоящему мне нравился. – Казалось, он вот-вот заплачет. – Я серьезно.

– Заткнись. – Ее лицо исказилось. Она вложила все свои силы в это слово.

– Ты знала, что он спал под дверью вашей матери? На полу. – Его голос дрогнул. – Она грозилась убить себя, повеситься, надышаться угарного газа, броситься под автобус. Он не мог спать, потому что боялся проснуться утром и обнаружить мать мертвой.

Не веря, Иви хватала ртом воздух; демоны разрывали ей сердце, подавленные воспоминания возвращались вновь.

– Ваша мать резала себе запястья и отправляла ему фото кровавых ран. «Если я умру, – говорила она, – ты будешь свободен так же, как твоя сестра». Что ему оставалось делать? Сказать тебе? Нет, он взял на себя всю ответственность. Хотел защитить сестру, которая и без того настрадалась. Не хотел ее больше тревожить.

– Моя мать не могла… она бы не стала… Как же так? Она боится боли…

– Но она это делала, – резко возразил он. – Твой брат говорил, что сможет сохранить матери жизнь и продержаться сам, но для этого ему нужны таблетки. Он принимал пять разных препаратов. Ты не поймешь, ибо никогда не пила их. Они превращали его в ходячего мертвеца. Чуть ли не в инвалида. Ему даже встать было тяжело. Но он все равно умудрялся поддерживать в доме идеальный порядок, готовить, учиться и спать под дверью у вашей матери по ночам. Можешь себе представить, каково ему было?

– Я хотела его забрать. – Иви продолжала трясти головой. Шок еще не ощущался в полной мере, но уже был невыносимым. – Я столько работала!

– Тебе не понять. Ты давно уехала. И отлично устроилась. Училась, потом нашла работу. Собиралась жить долго и счастливо со своим прекрасным принцем. Ты понятия не имела, как мучается Ханс.

Иви видела, что он сломлен изнутри – в точности как она сама.

– Ты ничего не знаешь, – попыталась она возразить, но ее слова прозвучали легковесно перед лицом мучительной правды.

– Я знаю гораздо больше, чем ты. Это ты не понимаешь. Сколько ему было, когда ты уехала? Ты оставила его, школьника, с матерью, с которой сама не могла жить. – Его голос стал возбужденным. – Ты когда-нибудь присматривалась к его улыбке? Ты поняла бы, если б присмотрелась. Он защищал тебя. Говорил, что его сестра – лучший человек в мире, самый умный, самый классный, самый потрясающий.

– Я хотела, чтобы он переехал ко мне… – Бесполезный шепот.

– Он постоянно упоминал о том, что ты уехала, чтобы обеспечить ему лучшую жизнь, свить для вас обоих гнездо в Тайбэе. Что ты тяжело трудишься, выносишь ужасные условия. Он оправдывал тебя, когда ты его не навещала: ты слишком занята на учебе, устала на работе, и если б не ссора с матерью, ты бы приехала домой. Он даже говорил, что тебе нужно отдыхать, что он сам позаботится о себе. За каждое решение, которое ты принимала, он находил тебе оправдание. Ханс сильно скучал по тебе, но не мог оставить вашу мать одну. Не знал, что ему делать.

Он медленно отступил назад, раскинув руки в стороны.

– Он говорил, что чувствует себя воздушным змеем на конце натянутой веревки. Поднимается выше и выше, вот-вот оторвется и улетит в космос.

Иви поняла, что стискивает челюсти и вся дрожит. Что безмолвно плачет перед человеком, который рассказывает ей историю Ханса.

– Он пытался вернуться обратно на землю, но на другом конце веревки не было никого, чтобы ему помочь. Он уплывал и уплывал, пока веревка не порвалась и возвращаться стало некуда.

Иви заметила, что он тоже плачет.

– Какой запах ты выбрал для него? – Ее губы побелели.