Харст не заставил себя ждать и прибыл в три часа поутру. К этому моменту Анна чувствовала себя изможденной, у нее кружилась голова от вина и недосыпания. Без предисловий она изложила послу сказанное Бердом.

— Мадам… — Рука Харста в нарушение этикета легла на ее руку, но это был жест утешения.

Да и какое это теперь имело значение? Завтра она уже не будет королевой. Хотя величия это ее не лишит: Анна останется принцессой Клеве.

Харст не сомневался в том, как ей нужно поступить.

— Мадам, я настоятельно рекомендую вам согласиться с решением собора и набраться терпения.

Весь ужас происходящего внезапно обрушился на нее хлестким ударом. Происходящее реально, и ни она сама, ни доктор Харст, ни Вильгельм ничего не могли поделать. Терпеть дальше эту муку было невмоготу. Какой позор! Теперь все узнают, что ее сочли недостойной, что она была нелюбимой женой и от нее отказались, бросили… Плечи Анны судорожно вздрогнули, и ее охватил приступ рыданий. Чем она заслужила это? Неужели ее наказывают за грех юности?

Анна потеряла контроль над собой. Слезы лились потоками. Получается, она строила воздушные замки, представляя себе счастливое будущее здесь? Она была одна в этой стране; только добрый доктор Харст пытался защитить ее, но от этого едва ли становилось легче. Генрих мог сделать с ней все, что ему вздумается. Мог даже найти какой-нибудь предлог, чтобы ей отрубили голову, как Анне Болейн.

Бедную Анну охватила паника, перед мысленным взором встал зловещий силуэт лондонского Тауэра, он приближался и рос, пока ее везли туда узницей. Она увидела себя стоящей на коленях на соломе, с завязанными глазами, представила мучения, кровь… И закричала от ужаса.

Хлопнули ворота, на улице послышались голоса, раздался нетерпеливый стук в дверь, но Анна их как будто не замечала. Она была целиком погружена в смертельный страх. Вот бы Господь позволил ей умереть здесь сейчас от горя и спас от неминуемого ужаса, который ждал впереди. Ничего хорошего с ней произойти не могло, в этом она не сомневалась. Ее поддержали чьи-то сильные руки, подтащили к скамье. Голова опустилась на грудь старой няни.

— Ну, ну, mein Liebling, — ворковала матушка Лёве, поглаживая Анну по спине. — Тише, тише.

— Слава Богу, вы пришли, — услышала Анна слова Харста. — У меня просто сердце разрывалось от стенаний ее милости. Для нее все это оказалось слишком сильным потрясением. Бедная леди! — Он припал на колено и взял руку Анны. — Если я так расстроил вас своими речами, то глубоко сожалею об этом, — пробормотал посол.

Истерика прошла. Анна с трудом вернула себе самообладание.

— Мне очень стыдно, простите меня, — тяжело дыша, проговорила она.

— Ни к чему извиняться, мадам, — произнес чей-то голос.

Анна подняла взгляд и увидела лорда Ратленда в ночном халате и колпаке, из-за его спины высовывались несколько встревоженных лиц. Анна села прямо и выпустила руку матушки Лёве.

— Благодарю вас, благодарю, — сказала она, обнимая взглядом всех их.

— Мадам, вам нечего бояться со стороны короля, — сказал Ратленд. — Если бы его величество видел вас сейчас, я уверен, он не остался бы равнодушным. Он был бы глубоко тронут тем, что вы так опечалены перспективой потерять его.

Анна не стала поправлять своего камергера.

— Что случилось? — спросил Ратленд у Харста, и доктор ему объяснил. — Вы дали ее милости хороший совет, — заметил камергер. — Мадам, как я уже говорил, вы должны ответить его величеству так, как считаете правильным.

Немного успокоившись, Анна встала и оправила юбки. Она знала, что должна сказать. Если не сделает этого, сожаления будут всю жизнь мучить ее как незаживающая рана.

— Прошу вас, позовите мистера Берда. Матушка Лёве, будьте добры, принесите мне воды и полотенце.

Анна обтерла лицо и позволила няне расчесать себе волосы. Взгляд в зеркало дал понять, что вид у нее кошмарный, ну и пусть. Генриху не повредит услышать, что она выглядела потрясенной и убитой горем.

Мистер Берд, казалось, ужаснулся, увидев ее.

Анна сделала глубокий вдох и собралась с духом. Генрих должен узнать: она никогда не относилась к их супружеству с такой легкостью, как он.

— Прошу, передайте мой ответ королю, — начала она. — Скажите ему, что я с радостью приняла его как своего супруга и господина. Я отдала ему себя и в сердце своем останусь его женой до горькой кончины. — Говоря это, Анна уже жалела о сказанном, боясь, как бы горькая кончина и впрямь не стала ей наградой.

Что она натворила? Это же безумие!

Берд вздрогнул. Харст и Ратленд смотрели на нее как на помешанную.

— Королю не понравится такой ответ, — помолчав, изрек мистер Берд.

— Я не хочу гневить или обижать его величество, — отозвалась Анна. — Противиться ему в этом деле я не стану, но я должна говорить то, что подсказывает мне совесть, как делает он.

Она почувствовала исходившее от стоявших вокруг мужчин досадливое недовольство.

— Хорошо, я передам это его величеству, — мрачно проговорил Берд, небрежно поклонился и ушел.

Не в силах выносить смятения, отразившегося на лицах оставшихся, Анна пожелала всем доброй ночи и удалилась в свою опочивальню.

Утром пришел доктор Харст, но — хвала Господу! — не для того, чтобы распекать ее.

— Я отправлюсь ко двору, мадам. Меня сильно огорчает скорость, с какой было получено аннулирование брака и то, как с вами обращается король. Я намерен предстать перед Тайным советом и заявить об этом! Вы принцесса Клеве, и вас не пристало держать в состоянии неопределенности относительно того, какое будущее вас ожидает или какие установления будут сделаны по случаю вашего развода. Надеюсь выяснить это сегодня.

— Думаю, вы также надеетесь исправить те оплошности, которые я могла совершить, — сказала Анна. Ночью она так и не сомкнула глаз; Харст, судя по его виду, тоже. — Скажите мне, я поступила неправильно, высказав свое мнение?

— Вы поступили храбро, мадам. Я бы не сказал мудро, особенно притом что мы рассчитываем на щедрость короля.

— Сегодня я сожалею об этом, — призналась Анна. — Боюсь, я говорила неосторожно, импульсивно. У меня смешались мысли. Теперь я жду, что в любой момент могут появиться солдаты и арестовать меня.

— Король не из тех людей, которым можно перечить, но даже он не посмеет зайти так далеко, — заверил ее Харст.

— Надеюсь, что нет! Милый доктор Харст, поспешите ко двору, молю вас, и скажите, что я вовсе не намеревалась критиковать короля или епископов. Скажите, прошу вас, что я обезумела от горя, страшась потерять его любовь.

— Это очень мудро. — Харст улыбнулся. — Вашей милости следовало бы стать дипломатом.

Он вернулся после обеда, и Анна пригласила его прогуляться с ней по саду.